На Краю Земли. Дилогия
Шрифт:
Собаки окончательно проснулись и сели, причём, самоедка выглядела крайне недовольной.
— Так как? — проявил настойчивость Тим. — Полетаем, родное лохматое сердце?
— Гав-в-в, мол: — «Даже и не знаю, братец. В посёлке геологов я уже побывал. Абсолютно ничего интересного. Даже подраться не с кем. И в полёте к паланскому Капищу меня Михась, без сомнений, успешно заменит…».
— А ещё и зазноба сердечная, если я ничего не путаю, не одобряет твоего увлечения полётами на хлипких летательных аппаратах?
— Тяф-ф-ф, — гордо дёрнув массивной головой, подтвердила Найда, мол: — «Угадал. Совсем не одобряю. Главе семейства серьёзней надо быть. А ещё и ответственней… Навернётесь ещё, не дай Бог, конечно. Как мне потом одной щенков будущих воспитывать? Не подскажешь, Брут? Молчишь? Вот, то-то же…».
— Далеко же у вас, друзья, всё
«Ласточка» уверенно оторвалась от серо-голубой речной поверхности и, набрав полукилометровую высоту, взяла курс на северо-запад.
Тим решил не повторять маршрута вездехода, а лететь до Безымянного месторождения по прямой. Из нетленной серии: — «Экономить надо всегда, всё и вся: и время, и горючее, и ресурс двигателя. Зачем — экономить? А чисто на всякий пожарный случай. Диалектика, блин горелый…».
Самодельный гидромотодельтаплан не был, конечно, оснащён ни компасом, ни прочей навигационной аппаратурой, но это обстоятельство Тима ни капли не смущало. Во-первых, он уже выучил топографическую карту здешних мест наизусть. А, во-вторых, погода стояла ясная и солнечная, и все стороны Света определялись без всяческих проблем.
Двигатель, прошедший внеплановое ТО, гудел уверенно, мощно и сыто. Воздушные потоки (встречные там, или же, наоборот, восходящие и нисходящие), не донимали. Полёт проходил в спокойной и благостной обстановке. Время текло практически незаметно.
Тим, время от времени посматривая вниз, рассуждал про себя: — «Красивая, всё же, природа на Камчатке. Причём, до полного офигения и безмерного уважения. А ещё и очень разнообразная. Совсем недавно под крылом „Ласточки“ простиралось каменистое плоскогорье с наполовину-разрушенными кратерами древних вулканов. Бесконечно-мрачный такой пейзаж, навевающий монотонные мысли о тщете всего сущего. Мол, всё на этом Свете — рано или поздно — превратится в прах и тлен… Но прошло каких-то двенадцать-пятнадцать минут, и картинка поменялась. Причём, резко и кардинально. Сейчас внизу — сплошная яркая и густая зелень, щедро разбавленная светло-серыми и лилово-лазоревыми пятнами самых разнообразных форм и размеров. А также густо изрезанная тёмно-синими и голубыми нитями-верёвочками. Это — среднестатистическая камчатская низменность: широченные заливные луга, смешанные рощицы, бесчисленные озёра, реки и ручьи. Над озёрами, кстати, активно кружат солидные птичьи стаи: утки, гуси, лебеди и всякие там казарки с гагами и гагарами. Жизнерадостное и оптимистичное зрелище, как ни крути… Ага, река Озёрная. А вон и знакомый посёлок золотоискателей. Сделать — ради пущего любопытства — кружок над прииском? Сделаю, пожалуй. Не вопрос. То бишь, с „Ласточкой“ сделаем, вдвоём. Точка… И на земле было понятно, что данное поселение является очень аккуратным и рациональным, а с высоты птичьего полёта оно смотрится ещё лучше. Всё такое ровненькое и чистенькое. Никаких тебе халуп, лачуг, землянок, развалюх, мусорных куч и ржавых бочек из-под солярки, разбросанных и тут, и там… Молодец, всё же, Сан Саныч. Туго знает своё дело. Настоящий Главный инженер, с большой буквы… Кстати, а почему, интересно, этот симпатичный посёлок до сих пор существует без названия? Непорядок. Чем, например, плохо — „Аккуратово“? Или же — „Аккуратист“? Впрочем, надо с Лиз посоветоваться. Точка. Она у меня дока — на всякие и разные придумки…».
Гидромотодельтаплан приводнился на широком речном разливе и через пару минут плавно причалил к каменистому берегу.
— Я здесь, начальник, на! — раздалось со стороны чёрной базальтовой скалы, украшенной по бокам двумя полукруглыми «наростами», слегка напоминавшими медвежьи уши.
— Здравствуй, Миня, — повернувшись, улыбнулся Тим. — А ты, оказывается, франт натуральный. То бишь, записной и идейный модник, каких ещё поискать…
И, действительно, облик водителя вездехода поменялся — с прошлой встречи — самым неожиданным образом. Из мочки левого уха пропала длинная тёмно-жёлтая серьга с ярко-малиновым камушком. Жиденькая бородёнка была коротко и аккуратно подстрижена. Старенький промасленный ватник, рваные брезентовые штаны, кирзовые сапоги и грязно-алая бандана были заменены на — соответственно — приличное драповое пальтишко «в клеточку», старательно-наглаженные чёрные брюки со стрелками, новенькие туристические ботинки и бело-голубую спортивную шапочку с пафосной надписью — «Зенит — чемпион!». А ещё на носу у паланца наличествовали старомодные профессорские очки в «черепаховой» оправе. Был, понимаешь, классический сомалийский пират, да весь вышел. А на его месте, вдруг, возник-появился не менее классический представитель интеллигенции коренного камчатского народонаселения. Этакий учитель младших классов, преподающий в интернате для детей здешних оленеводов русскую словесность. Или же заслуженный фельдшер из областной больницы. Такой, вот, Антон Павлович Чехов — только с тёмно-коричневым лицом, изрезанным глубокими морщинами, и раскосыми тёмно-тёмно-карими глазами…
— Дык, это, Брут, на, — засмущался Михась. — Капище-то, на, место особое. Туда нельзя являться — абы как.
— А как надо?
— В приличном, на, виде. Трезвым, на. И вообще…, смирным и чистым…
— Хорошее дело, — одобрил Тим. — Главное, что понятное… А, вот, с предстоящим маршрутом — не очень понятно. Куда лететь-то?
— Сейчас, на, покажу, — Угрюмов достал из внутреннего кармана пальто сложенную карту, развернул её, пристроил на правый поплавок катамарана и, усердно тыкая корявым указательным пальцем, принялся объяснять: — Мы здесь, на. Видишь? Следуем над Озёрной. Уходим, на, по её правому истоку. Горы. По второму ущелью налево, на. Озеро с зигзагом. Здесь, на зигзаге, на, и приводняемся. Всё. Прилетели, на.
— А где же само Капище?
— Рядом с зигзагом, на. В двух шагах. Только, инспектор, на, ты его в полёте не высматривай. Бесполезно, на. Всё равно не увидишь. Тупо, на, приводняйся.
— Не увижу? Почему?
— Не знаю, на, почему. Ни с вертолёта его не видно, ни с самолёта, ни со спутника, на… А если было бы видно, то, что тогда было бы, на? У Капища, на, было бы не протолкнуться — от туристов, учёных, ложных шаманов и «фээсбэшников». А так тишина, на. Только паланцы, на, изредка посещают Капище. А все остальные не могут, на…
— Я же не паланец, — напомнил Тим.
— Что из того? — удивился Михась. — Ты же умеешь разговаривать-общаться с собаками?
— С некоторыми — да.
— Значит, на, инспектор, тебе можно к Капищу… Понял, на?
— Понял, — заверил Тим. — А теперь, Миня, убирай карту, отталкивай «Ласточку» от берега, забирайся в переднее кресло и пристёгивайся ремнями… Готов? Взлетаем…
Полёт проходил в относительной тишине (если, конечно, не считать рёва двигателя), так как Тим — совершенно сознательно — не захватил с собой шлемофонов, оснащённых переговорными устройствами. Почему? Во-первых, больно уж болтливым был Михась. Что называется, язык без костей. А, во-вторых, эти его «на» — по поводу и без — нещадно резали слух.
Сперва и впечатлений-то особых от полёта не было — долина реки Озёрной практически ничем не отличалась от множества других камчатских речных долин: острова, старицы, водопады, плёсы, перекаты, разделение на отдельные русла и дальнейшее воссоединение их в единое, многочисленные притоки, чёрные и серо-жёлтые прибрежные скалы, безжалостно изрезанные северными и северо-восточными ветрами. Но потом вдали показались величественные горные хребты, которые постепенно приблизились…
«Горы? Горные хребты?», — восхищённо хмыкнул Тим. — «Да это же целая Горная страна! Огромная, бесконечная и охренительная… Очень похоже на Скалистые горы, которые мне довелось видеть в Канаде. Очень… А также на Альпы, расположенные на границе Австрии и Словении. Мне Лиз показывала фотографии, сделанные ею в окрестностях города Клагенфурта. Очень много общего. Только словенско-австрийские Альпы, они все такие из себя солнечные и радостные. А здесь, на Камчатке, горы (отроги Срединного хребта), очень мрачные и хмурые. Очень. Бывает, конечно…».
С маршрутом он разобрался без всяческих проблем: вовремя ушёл по правому истоку Озёрной, по второму горному ущелью повернул налево и, высмотрев искомое озеро с характерным зигзагом, направил летательный аппарат на посадку.
Направил и отметил про себя: — «Действительно, никакого Капища внизу не наблюдается. Как, впрочем, и каких-либо других сооружений. Только скалы, камни да серо-голубая озёрная гладь…».
Они приводнились, пристали, вылезли на берег и заякорили «Ласточку».
Тим, достав из грузовой сетки объёмный рюкзак, а из специальной прорези в корпусе летательного аппарата карабин, поинтересовался: