На краю
Шрифт:
– Интересно, как он узнало обо мне?
– Я рассказал. Извини, парень. Я не стал ждать, пока тебя настигнет судьба отца.
Повисла напряженная тишина. Артёму пришлось взвесить все «за» и «против». Карпов не прерывал его размышления.
В результате, он серьёзно посмотрел на Карпова и искренне произнес:
– Я боюсь, что связавшись с Бачинским, уже не выберусь с этого болота. Я всеми силами старался держаться от таких как он подальше. Я мечтаю о нормальной жизни с любимой женщиной и семьей и я не хочу содрогаться от страха при малейшей опасности.
– Правильно делаешь,
– Я обещаю, что всё время буду с тобой и не дам увязнуть в этой грязи. Для меня отстранение Зотова не менее важно, чем для тебя или Дмитрия. Я тоже многого лишился в свое время.
Артём пожал протянутую руку, после чего, до самого утра, они обговаривали дальнейшие действия.
Все время пребывания в больнице у меня не было и дня, чтобы возле меня не находилась мама. Она взяла недельный отпуск на работе и сейчас полностью окружила своей заботой.
Мельникова уехала в воскресенье вечером, и без неё было скучновато. Зато мы договорились встретиться в субботу и наверстать упущенное общение.
Если честно, как я не пыталась войти в положение Немцова, но всё же в глубине души немного обижалась на него. Разве перечисленные им проблемы мешают приехать ко мне хоть ненадолго? Или он как всегда, рассказал только о верхушке айсберга. Всё может быть. В любом случае, я старалась быть на позитиве и ничем не выдавать своей обеспокоенности.
С понедельника начались мои перемещения по палате. Потом, по коридору и постепенно – на улицу. Я с небывалым рвением следовала всем инструкциям доктора, чтобы поскорее окрепнуть.
На кануне выписки, в четверг, ко мне заглянула мама, ведя за собой мужчину, который был на половину скрыт огромным букетом ромашек.
– Злата, к тебе посетитель, - она отошла в сторону, и я увидела задорно улыбавшегося Коваля.
– Ну, привет, Златка-шоколадка. Не надоело тут бока отлеживать?
Я рассмеялась - Рома и ромашки, так символично. Они озарили пасмурное утро небывалым светом, заполнили палату яркой белизной, подняли настроение на столько, что я с благодарностью приняла протянутый букет и поцеловала в щеку склоненное надо мной лицо.
– Спасибо, Рома. Они очень красивые.
– Не за что.
– Я вас оставлю ненадолго, - мама быстренько ретировалась. – Нужно обговорить некоторые моменты относительно завтрашнего дня.
Коваль некоторое время молча сканировал мое состояние и внезапно вывалил:
– Не обижайся на Артёма.
– С чего ты взял, что я…
– … обижаешься? Просто ты не видела свои глаза, когда поняла, что это я, а не ОН.
– Ты слишком льстишь себе. Вас невозможно спутать.
– Что есть, то есть, – Рома придвинул ко мне стул и уселся, со вздохом облегчения протянув длинные ноги. – У Немцова сейчас очень сложный период. Можно сказать, чёрная полоса. Не знаю, что он тебе рассказал, я не имею права вдаваться в подробности, но скажу так – держаться от тебя подальше вынуждают обстоятельства, а не собственное безразличие. Понимаешь?
– Понимаю.
– И ещё, Злата, я хочу передать просьбу Артёма…
– А
– Потому что с сегодняшнего дня его телефон выключен, на связь ни с кем не выходит. Он свяжется с тобой.
– Всё и правда так плохо? Это связано с Зотовым?
Было видно, как Рома колеблется говорить правду.
– Да! Да, чёрт, не смотри на меня так. Артём придушит, если узнает, что я треплюсь с тобой, словно девчонка. Ты пока не будешь покидать город. Он сам за тобой приедет. Хорошо? Я надеюсь, ты умная девочка и не создашь всем проблем?
Я молча закивала головой, давая понять, что поняла.
Можно было попытаться вытянуть ещё немного информации, но Коваль всем своим видом дал понять – сказал и так предостаточно.
– Ладно. Мне пора. Извини, что приходиться так быстро уезжать, но…
– Ром, я всё понимаю. Правда. Ты не обязан развлекать меня.
Он улыбнулся и, положив руку на плечо, слегка сжал в дружеском жесте.
– Прорвемся, Злата. Вот увидишь, всё будет хорошо.
После его ухода мое приподнятое настроение куда-то пропало. Я так спешила поскорее выписаться, встреться с Артёмом, что теперь не знала, стоило ли это всех усилий над собой. Можно было и не напрягаться. Но если он попросил ждать, значит подожду. Я понимала всю серьёзность ситуации и сильно переживала за его безопасность.
Ночь прошла в жутких кошмарах. Видимо, мои впечатления от разговора с Ковалем решили вылиться в напряженные сны, которые не покидали до самого утра. Мне снились жёлтые розы, которые по поверьям считались к разлуке, или что я бежала за Артёмом, пыталась догнать, падала и ранила руки. Снились скелеты в его машине. После такого, резко вскочив на рассвете, я боялась закрыть глаза. Так и лежала, уставившись в потолок, а внутренности внутри сводило от плохого предчувствия.
Ближе к обеду сняли швы. Выслушав целую кучу предписаний, что можно делать и кушать в первое время, а что нельзя, я вообще повесила нос. О танцах тоже предстояло забыть.
Зато как обрадовалась, когда перед самым выходом из больницы ко мне пришел курьер и передал огромную голландскую королевскую розу тёмно-бордово цвета. Она была практически одного со мной роста. К её стеблю была прикреплена записка от Артёма. «До скорой встречи. P. S. Спасибо, что ты есть в моей жизни».
Понимание того, что о тебе помнят и думают, невероятно окрыляет. Сердце сразу наполнилось согревающим теплом и на душе стало легко-легко.
Дома меня ждал небольшой сюрприз: мама перенесла празднование на день моей выписки. Собрались все те же лица, которые были в ЗАГСе, кроме Мельниковой.
Серёжа радовался тому, что жена теперь рядом и никуда, кроме работы, надолго отлучаться не будет. Мама счастливо расставляла заново приготовленные салаты, нарезку и всевозможную вкуснятину, на которую мне только и оставалось, что смотреть, глотая слюнки. Чтобы не испытывать себя на прочность я ушла в свою комнату, прихватив по пути Жорика. После больницы было немного не по себе понадобилось немного времени, что бы вновь влиться в старую колею и привычный график.
Но наступившая суббота выбила не только из колеи, а в прямом смысле из жизни.