На краю
Шрифт:
– Да и привозят тебя на крутых тачках, …и забирают.- Оля опустила глаза и от смущения не знала, куда себя деть, это хорошо было видно по её поведению. Ну что же, я не обижаюсь. Слухи – дело тонкое. Иногда действительно не знаешь, где правда, а где вымысел.
Мне реально стало смешно. Люди, настолько тупы ваши умишки. Ну почему все всему верят и запросто делают выводы, не узнав толком истины. Получается, если привозят к общаге на дорогих машинах – то ты сразу попадаешь в разряд… ладно, не будем об этом. Если человек богат – наворовал; долго не женат – бл**н,
Оля с Машей поняли, что поддались стадному влиянию. Молча помешивали свое угощенье и не знали, куда себя деть. Я решила разрядить обстановку:
– Ладно, девочки, это всё ерунда. Я, конечно, теперь понимаю некоторые моменты, но, правда, проехали.
Они перевели дыхание и, наконец, полностью расслабились.
Остальная часть беседы прошла более продуктивно и под её завершение уже никто не испытывал неловкости.
На выходе с кафе мы обменялись поздравлениями с наступающим Новым Годом и Рождеством. Попрощавшись, я направилась к выходу, где уже должен поджидать Стас.
Когда до дверей оставалось несколько метров, меня кто-то потянул за рукав и, обернувшись, я выронила сумку из рук.
Рядом стоял Максим и с извиняющим выражением лица протягивал поднятую сумку:
– Не нужно столь ярко демонстрировать свое неприятие. Я ведь ничего плохого не сделал.
– Что ты тут делаешь? Немедленно уходи, – я в горячке начала осматриваться по сторонам и через стеклянные прорези в дверях главного входа заметила Стаса. Если он заметит Макса, то ему несдобровать, да и мне тоже.
– Пришел попросить прощенье за прошлый раз. Тебя долго не было, потом я был за границей. Вот, вернулся и решил, так сказать, оставить все недоразумения в прошлом.
Он говорил и не сводил с меня своих жутких глаз, гипнотизировал страхом, который подымался во мне, стоило только установить с ним зрительный контакт.
– Недоразумения ты пришел исправлять? – не контролируя свое возмущение, я излишне громко отчеканила каждое слово: - Какие именно?
– Злата, тише, на нас смотрят. Зачем привлекать к себе внимание. Нам обеим оно не нужно.
Я смерила Максима взглядом и заметила, что он поменял стиль одежды – перешел на деловой или, это просто так совпало. Не важно. Артём говорил, что он перебрал на себя отцовские акции и теперь играет в бизнесмена. Ну-ну. Посмотрим, насколько его хватит.
– Проваливай отсюда по-хорошему, пока я не подняла крик.
– И что ты скажешь? – Максим демонстрировал невозмутимое спокойствие и упивался моей паникой. – Спасите-помогите, ко мне подошли и разговаривают?
– Да пошел ты… - меня начинала злить его уверенность в собственном бесстрашии. Я оттолкнула его со всей силы и направилась к выходу.
– Стой-стой, - он опять схватил меня за руку, заставляя сбавить скорость. – Какая ты нервная. Говорю же, хотел извиниться перед тобой за случай в танцевальной школе и ситуацию с общагой. Я вел себя как настоящий козел. Такое поведение не красит и я готов искупить
– А как на счёт остальных моментов? – меня не проведешь отрепетированной речью. Пускай не надеется.
– За фотографии извиняться не буду – я пытался показать, что Артём играет твоими чувствами. А за цветы… - он сделал небольшую паузу и ехидно улыбнулся, - … так получилось. Что поделать, сносит крышу, когда думаю о тебе и Немцове в одном ключе.
– Если ты считаешь, что можешь нагадить в душу, а после заявиться, как ни в чем не бывало и просто извиниться - ты ошибаешься. У тебя и раньше шансов не было, а сейчас тем более.
Видно, я немного переусердствовала, потому что он выпустил мой локоть из захвата и, посмотрев куда-то в сторону, начал медленно наступать, пока не прижал меня к стене. Сам находился на вполне приличном расстоянии, и со стороны могло сложиться впечатление, что два человека ведут вполне дружескую беседу.
– Зря ты так. Я к тебе со всей душой, по-родственному, так сказать. Как ни прискорбно, но Артём мне брат и поверь, больше всего мне не хочется сейчас портить с ним отношения. А я бы с радостью… вцепился в его горло.
– Мне не интересны твои бредни, отойди, меня ждут, – я попыталась обойти Максима, но он не дал. Прижавшись на короткий миг губами к виску, он судорожно втянул воздух и прошептал:
– Я хочу от тебя излечиться – не получается. Напиваюсь, убиваюсь – всё равно в моих мыслях. Как же я сейчас понимаю отца… Я ненавижу тебя за это…
Меня потряхивало. Прикосновения Максима вызывали приступы тошноты, я ещё раз, со всей силы оттолкнула его от себя:
– Вот и славно. Не лезь в мою жизнь, иначе…
– Только не стоит сейчас угрожать. Я же говорю, сейчас у нас перемирье. Советую подумать об этом и не подымать бучу.
Это заявление меня совсем не успокоило. К Максиму не было доверия, и я не знала, как быть дальше.
Оставив за собой последнее слово, он вальяжной походкой направился вдоль коридора к боковому выходу.
Я же бросилась в противоположную сторону. Опомнилась только на третьем этаже и, заметив перед собой широкую оконную нишу, спряталась в ней от чужих глаз. В этом крыле студентов было немного. Лишь изредка по коридору передвигались должники и были слышны их стенания по поводу отсутствия того или иного преподавателя. Я же тряслась от пережитых эмоций и давилась слезами.
Как быть – поставить Артёма в известность или нет? Он просил обо всём рассказывать. Не вопрос. Но это было до его заявления о желании убить. Конечно, можно не принимать такие угрозы серьёзно, тем более, сказанные почти, что в пылу гнева. Но я знала Артёма, он словами на ветер не бросается. А вдруг, после услышанного, он вообще запретит выходить на улицу? Он может.
Так, спокойно, ничего катастрофичного не произошло. Перекинулись парочкой фраз. Всё одно и тоже. В моем отношении к нему ничего не изменилось, как и в его - ко мне. И с этим нужно было что-то делать. Но вот что? Разве я смогу в одиночку дать ему отпор?