На крыльях кошмара
Шрифт:
– Второй отряд может быть где угодно, – заметила она.
– Значит, мы должны проскочить мимо него до того, как наёмники воссоединятся, – заключила Алея, всё ещё удивляясь, что Тарина тоже умудрилась подслушать ночной разговор.
Вскоре лурийцы двинулись дальше и повернули на запад. Они все смотрели в оба, стараясь не пропустить возможное появление врагов с любой стороны. Пока их путь пролегал по широким лугам солнечной Илалии. Больших неудобств лошадям это не доставляло, разве что немного замедляя их ход. К полудню завтрашнего дня Невеяр планировал выехать на Баладорский тракт. Появиться там раньше он не рискнул.
Про тот пегасный завод она слышала ещё в Исебаре. Он носил красивое название «Стрелы Илалии». Вообще, каждая мало-мальски уважающая себя страна старалась заиметь собственных пегасов-производителей, но не везде это получалось. Крылатые кони были очень придирчивы к месту обитания и уживались не везде. По этой причине, например, император Дин-Байсул платил бешеные деньги ведущим специалистам по выводу породы, чтобы в будущем небеса Исенбарской империи бороздили летуны, приспособленные к огненному дыханию Кхебы. И ушло на это уже более десяти лет, но о каком-то прорыве на этом поприще Алея пока не слышала, даже будучи кхари.
Самыми знаменитыми считались Лурийские пегасы Снежной породы. Это были чисто-белые звери, отличающиеся хорошим нравом и выносливостью. Илалийские скакуны могли похвастаться серой мастью, иногда в яблоках. Но везде они стоили одинаково дорого, и позволить себе даже единичный полёт могли далеко не все. Покупали пегасов, как правило, владельцы перелётных станций, которые потом сдавали крылатых коней внаём, или настоящие богачи и представители власти.
Дневной переход прошёл благополучно, хотя тревога не покидала ни Алею, ни Тарину. И глядя одна на другую, женщины то и дело замечали одинаковое беспокойство на дне таких похожих синих глаз друг друга.
Всадники вновь двигались до поздней ночи, а когда остановились на ночлег, не стали разводить костёр, довольствуясь сухим корабельным пайком и простой водой.
– Завтра в это время мы будем в полной безопасности, – сказал Невеяр девушкам после трапезы.
– Думаешь, мы оторвались от них? – не без страха спросила наёмница.
– Думаю, у нас есть все шансы миновать встречу с твоими врагами.
Алея до сих пор не могла забыть своих приключений в проулке, поэтому восприняла слова купца без большого энтузиазма, но смолчала.
– Когда ты решил лететь на пегасах, Невеяр? – спросила она вслед за тем.
– Ещё в Виньяэлло, – спокойно ответил он. – Я хотел, чтобы мы побыстрее оказались в Лурье.
– Зачем?
Ответом ей послужил взгляд купца, в котором смешались досада и гнев. Алея тоже разозлилась. Он опять всё решил за неё. Молодая женщина могла бы избрать другой способ возвращения на родину. Она была не обязана садиться на его хулку и сделала это только от радости первой встречи. Если бы в Виньяэлло к ним не присоединилась Тарина со своим медальоном, то кхари, скорее всего, дальше поехала одна.
Но вместе с раздражением в Алее проснулись и вопросы. Ведь Невеяр мог арендовать пегасов в Виньяэлло. Это куда логичнее, если ты только что сошёл с корабля. Однако луриец отчего-то был уверен, что его примут с распростёртыми объятиями на пегасозаводе, куда простым смертным вход был закрыт. Даже с учётом того, что владелец «Стрел» его друг, не факт, что там нашлись бы свободные животные.
–
Девушка подумала о дороговизне выбранного способа передвижения, хотя не могла не признать, что полёт мог разом решить массу проблем. Её проблем.
– Посмотрим, как мы доберёмся до места, – ушёл от прямого ответа Невеяр, будто он сомневался в каком количестве его отряд доедет до «Стрел Илалии».
Эта недосказанность окончательно испортила всем настроение, и троица хмуро разбрелась по своим лежанкам. Под утро Алею разбудил тот самый улыбчивый парень, что нёс Тарину. Его звали Елисан, и от него кхари приняла последнюю утреннюю стражу.
Молодая женщина тихо обошла спящий лагерь, вглядываясь в пока ещё тёмный горизонт, подсвеченный звёздами. Скоро восток немного посветлеет, и медленно станет там разгораться новая заря. А потом родится первый луч солнца, который ознаменует начало нарождающегося утра.
Алея немного отошла от места стоянки, чтобы хорошо видеть его окрестности, и залегла в траве. Здесь было довольно прохладно и сыро, но кхари нравилось. Это так сильно отличалось от службы в императорском дворце, где жара стояла почти всегда. Днём особенно, но и ночами порой ветер приносил раскалённый воздух из Кхебы. Мудрецы говорили, что пустыня сильно разрослась за последнее время, и что раньше её дыхание не ощущалось столь заметно в самом сердце Исенбара.
Теперь же Алея радовалась, что оказалась вдалеке и от пустыни, и от империи Дин-Байсула, и от его сына – Барах-Дина. Хотя в той жизни было и немало хорошего. Например, иногда принц выказывал ей своё расположение особыми способами. Он приносил ей книги из коллекции отца, и они вместе читали их, поражаясь историям, описанным на их страницах. Несколько раз Барах-Дин брал Алею – для него она всегда была Кильяр – в путешествия по оазисам, расположенным на границе Кхебы и населённым, ещё живым землям. Там, под светом далёких звёзд, они многое узнавали друг о друге и о мире, что их окружает.
Алея задумалась, глядя на восток. Что-то промелькнула в её памяти, когда она пустилась в воспоминания. Почему вообще кхари стала думать о Барах-Дине именно сейчас? Что-то не давало ей покоя. Что-то из прошлого. Да, исенбарский принц занимал место в её сердце, но появившееся ощущение стало сильнее, когда она подумала о книгах, которые он приносил в её спальню, перед тем как…
Горизонт уже немного посветлел, породив бледную розово-голубую полосу. Скоро появится первый луч солнца…
Как же она раньше не догадалась?!
Алея подскочила из своей засады и как можно тише подбежала к спящему Невеяру.
– Невеяр! – шёпотом позвала его она и тихонько потрясла за плечо.
Великан спал крепко, но чутко – сказывалась многолетняя привычка. Его глаза поначалу выглядели сонными, но быстро прояснились, когда он понял, что будит его именно Алея.
– Что случилось? – спросил он, приподнявшись на локте.
– Дай мне медальон! – попросила кхари. – Скорее!
Она была очень возбуждена и с трудом сдерживалась от того, чтобы не заговорить в полный голос. Луриец вытащил артефакт из-за пояса и протянул молодой женщине, втайне наслаждаясь прелестью её горящих, в предрассветных сумерках, глаз. Его сердце трепетно забилось, когда он понял, что видит её лицо, склонившееся к нему в темноте.