На крыльях муссонов
Шрифт:
У берегов Африки с декабря по февраль дул северо-восточный муссон, а с апреля по сентябрь – юго-западный муссон. Купцы знали, что можно было смело пускаться в путь к югу вдоль побережья: придет время, и снова задует попутный ветер, который доставит их обратно в Аравию, Персию, Индию.
Мореходы прекрасно знали морские пути, пользовались компасом, квадрантом и располагали довольно точными картами.
Арабы плавали у африканского побережья на несколько неуклюжих, но прочных и надежных кораблях – доу. Их конструкция веками оставалась неизменной. Доу имели два корпуса, помещенные один в другой, пространство между которыми заполнялось известковым раствором, так что вода не могла проникнуть в парусник через обшивку. Доу строились без единого гвоздя – все части скреплялись веревками из волокон кокосовой пальмы, деревянными шипами
Так столетиями в древности на побережье складывались цивилизация, культура, ремесло, торговля. Однако с появлением португальских завоевателей древней цивилизации вскоре пришел конец.
По мнению английского историко-географа Дж. Бейкера, Васко да Гама, достигнув Мозамбика и проникнув в контролируемые арабами области, исполнил свою основную задачу, труднейшую часть своей миссии – прошел те полторы тысячи километров, что отделяли разведанный Бартоломеу Диашем район до областей, уже давно хорошо известных арабам и посещаемых ими. Уже одно это достижение, говорит Бейкер, могло бы обеспечить Васко да Гаме почетное место в ряду великих путешественников и первооткрывателей новых земель.
Его главная заслуга в истории кораблевождения заключается отнюдь, не в том, что он пересек Индийский океан. Это проделывали бесчисленные мореплаватели других народов. Португальский адмирал был первым, кто совершил смелый бросок через Южную Атлантику в том месте, где африканское западное побережье образует глубокий уступ. Диогу Кан и Диаш не осмелились далеко отойти от суши и держались вблизи африканских берегов, в то время как Васко да Гама шел на парусах в открытом океане по тетиве натянутого лука, используя благоприятные ветры. Таков был крупнейший вклад адмирала в навигацию.
С приходом в Мозамбик в португальской экспедиции начался новый этап. Родилась уверенность в том, что задуманное удастся совершить, что самое трудное уже позади. У португальцев суда были лучше, чем у арабов, а те даже на своих неуклюжих доу плавали вдоль всей Восточной Африки и не боялись пересекать Индийский океан.
В тот же день, когда флот вошел в гавань, на «Берриу» явился с визитом местный шейх – правитель Мозамбика. Он прибыл с десятью маврами на двух спаренных лодках под балдахином, защищавшим от жарких солнечных лучей. Шейх восседал на шелковых подушках. На нем были широкие белые шаровары, сборчатый бархатный камзол и вышитый золотом синий плащ; он был препоясан шелковым широким поясом с богатым серебряным кинжалом. В руках у шейха было копье, также отделанное серебром. Головной убор состоял из темной бархатной шапочки и пестрого шелкового тюрбана с золотой бахромой.
Капитан Коэлью преподнес шейху красную шапку скудный дар. Шейх же подарил ему черные мусульманские четки и попросил, чтобы его доставили на берег в корабельной лодке. Португальцев, сопровождавших правителя, он пригласил к себе в дом, угостив освежающими напитками и на прощанье дал им кувшин с вареньем из смокв, к которому были добавлены тимьян и гвоздика.
Позже шейх неоднократно навещал адмирала Васко да Гаму и обедал с ним. Командир эскадры допустил ту же оплошность, что и Коэлью – дарил шейху нестоящие вещи:, шапки, коралловые ожерелья, короткие синие шелковые камзолы, какие носили в восточных странах. Возможно, у Васко да Гамы действительно не было ничего более ценного для подарков. Шейх осмотрел подношения с нескрываемым презрением и спросил, нет ли у прибывших алой ткани. Португальцы разыскали и отдали ему всю алую ткань, сколько имели на борту, но было ее не очень много. Шейх, очевидно, сначала принял гостей за мавров или турок – мусульман, приплывших из какой-то далекой страны. Он обещал продать им продуктов, а также прислать лоцманов, которые покажут чужестранцам путь дальше на север. Шейх обещал также дать разрешение торговать на побережье, если белые окажут ему поддержку в войне с врагами. Васко да Гама поблагодарил шейха за любезность, но сказал, что они сейчас не располагают временем ни для торговли, ни для войн. Надо спешить достичь Индии, пока погода благоприятствует плаванию. К тому же корабли пострадали в долгом походе.
Офицеры тем временем собирали сведения об Индия и стране Иоанна. Страна пресвитера Иоанна недалеко, говорили мавры; ему принадлежит много городов на побережье, и его богатые купцы ходят в море на больших кораблях. Сам царь-священник живет в отдалении от берега, и добраться к нему можно на верблюжьих караванах. Дальше к северу, сообщали они, лежит остров, наполовину заселенный христианами. Мавры говорили также, что в странах, куда чужеземцы держат путь, пряностей и драгоценных камней так много, что их и выменивать не надо – иди и набирай полные корзины. Однако мавры утаили, что золото можно найти и поблизости – в Софале, – куда его доставляли из глубинных районов Африки. Они внушали португальцам, что обширная страна золота лежит где-то севернее, очевидно, стараясь поскорее спровадить пришельцев.
К португальцам на «Габриэл» доставили двух «крещеных», якобы взятых в плен в Индии. Едва пленники увидели статую святого Габриэла на носу корабля, они рухнули на колени, воздев руки к небу. Когда же мусульмане увидели, как ласково разговаривает с пленниками Васко да Гама, у них не осталось сомнения, что пришельцы – не мусульмане, а презренные и ненавистные христиане, иноверцы. Пленников поспешно увели. Шейх не показал виду, что разоблачил иноверцев, и вновь подтвердил обещание дать лоцманов, только за большую плату вперед: тридцать золотых метикалов (метикал – 4,5-4,6 граммов золота, или 420 португальских рейсов; рейс – мелкая денежная единица в Португалии) да впридачу по два кафтана каждому. Васко да Гама был вынужден принять эти условия, и лоцманы поднялись на борт.
Тем временем по Мозамбику распространились слухи, что в гавани стоит христианская экспедиция. Между моряками, съезжавшими на берег за дровами и водой, и местными жителями начались стычки. Командир всеми силами стремился избегать их, так как на кораблях осталось мало боеспособных людей.
Он не чувствовал здесь себя в уверенности, и поэтому вечером 10 марта флот отошел от Мозамбика в море и стал на якорь у небольшого островка, названного ими Сан-Жоржи, примерно в одной лиге от порта. На другое утро на островке состоялось богослужение, моряки исповедовались и причащались. Затем командам было приказано разойтись по кораблям и готовиться к отплытию. Однако эскадра не могла тронуться в путь – сбежал один из нанятых лоцманов. ;
Васко да Гама, взяв две лодки с вооруженными матросами, отправился на поиски беглеца. Едва лодки приблизились к городу, как навстречу нм устремилось пять или шесть арабских лодок с вооруженными людьми. Васко да Гама приказал открыть огонь из бомбард, укрепленных на носу лодок; на выручку к нему на всех парусах помчался «Берриу». Арабы в панике ретировались.
Португальцы вернулись на корабли, и эскадра двинулась вдоль побережья на север.
Вскоре ветер затих, и корабли два дня не могли продвинуться дальше ни на пядь. Вечером 14 марта Гама приказал отойти от берега, чтобы попытаться поймать попутный ветер. Однако суда попали во встречное течение, которое отнесло их к тому же островку Сан-Жоржи. Восемь дней моряки дожидались ветра. Как рассказывает хронист Коррея, шейх прислал к ним лодку с гонцом, приказав ему выяснить, почему чужестранцы стреляли в его людей и покинули гавань. Если гости обижены, он готов дать им удовлетворение, ибо желает сохранить между ними мир и дружбу.
Командир велел снести в лодку все вещи сбежавшего лоцмана и вместе с гонцом шейха отправил для объяснений на берег Жуана Машаду, одного из взятых с собой преступников, осужденных на смерть. Португальцы тщетно ждали его возвращения. Его друг, также преступник, Родригиш ночью прыгнул за борт, доплыл до берега и разыскал Машаду. Они на родине вместе убили какого-то человека, и обоих по приговору суда ждала виселица. Спасло их участие в этом рискованном предприятии.
Оба португальца явились к шейху и позже остались у него на службе. Здесь Машаду весьма пригодилось знание арабского языка. Его друг вскоре умер, а сам Машаду, по свидетельству Корреи, странствовал вдоль побережья, убеждая племенных вождей поддерживать добрые отношения с португальцами. Позднее, спустя несколько лет, Машаду попал в Индию и занимал там различные ответственные посты, став под конец даже губернатором Гоа. Его преступление, по-видимому, было забыто.