На Крючке
Шрифт:
— Чтобы пожелать спокойной ночи, — шепчу я.
Она проталкивается в меня еще дальше, ее изгибы прижимаются к длине моего тела, и даже сквозь ткань рубашки я чувствую жар.
Эта девушка способна заставить меня сойти с ума.
— Так ты собираешься? — спрашивает она. — Пожелать спокойной ночи, я имею в виду.
Мои брови поднимаются к линии роста волос, удивление промелькнуло во мне от того, насколько откровенно она себя ведет. Кровь приливает к моему члену, заставляя его напрячься, и моя рука обхватывает ее талию, притягивая ее вплотную к себе, кончики моих
— Ты хочешь, чтобы я сделал это?
— Д-да, — заикается она.
Ее руки прижимаются к моей груди, и я опускаюсь ниже, мои губы так близко к ее губам.
Тук. Тук.
Венди отпрыгивает назад, и моя челюсть сжимается, по венам течет разочарование от того, кто ее прервал.
— Что? — шиплю я.
Ру открывает дверь и вальсирует внутрь.
— Малыш, я... о, черт, — его шаги замирают, когда он осматривает сцену. — Я помешал?
Я подавляю желание сказать ему, чтобы он убирался, и вместо этого наклеиваю на лицо ухмылку.
— Если ты спрашиваешь, значит, ты уже знаешь ответ.
Он садится на диван у дальней стены и широко расставляет ноги.
— Ты собираешься нас представить? — он кивает в сторону Венди.
Мое сердце замирает. Нет. Я не собирался знакомить Ру с ней. Меньше всего мне хочется, чтобы он сложил два и два и понял, что она дочь человека, который пытается влезть в наш бизнес.
— Я Венди.
Моя голова поворачивается к ней, затем к Ру, и тут... происходит странная вещь.
Всплеск чего-то горячего проносится по моим внутренностям и пронзает меня до середины, пока я физически не останавливаю себя, чтобы не притянуть ее в свои объятия и убедиться, что Ру знает, что она моя.
— Венди, — он улыбается. — Я Ру. Приятно познакомиться.
— Мне тоже, — ее рука поднимается в небольшом взмахе. — Я оставлю вас. Спокойной ночи, — она улыбается, но натянуто, и моя грудь вздымается, когда она направляется к двери.
Я хватаю ее за запястье, когда она проходит мимо.
— Позволь мне отвезти тебя домой.
Она качает головой.
— Нет, все в порядке, правда. Я поймаю такси.
Я скрежещу зубами, желая возразить, но зная, что могу отпугнуть ее, если буду вести себя слишком решительно.
— По крайней мере, позволь мне проводить тебя.
Она закусывает нижнюю губу и кивает, поворачиваясь к двери.
Моя ладонь ложится на ее поясницу, мои глаза сужаются, когда я вижу огромную ухмылку на лице Ру.
— Ты, — я указываю. — Оставайся на месте.
Он поднимает руки вверх, усмехаясь.
— Иди и займись своими делами, малыш. У нас вся ночь впереди.
Я провожаю Венди к выходу, не обращая внимания на немногих посетителей бара — Мойра и Кёрли в углу прибираются на ночь. Когда мы доходим до улицы, такси уже стоит там и ждет.
Она собирается открыть дверь, но я останавливаю ее, заключая между собой и машиной, металл крыши машины прохладный под моими пальцами.
— Ты уверена, что не позволишь мне отвезти тебя?
Она поворачивается, улыбаясь мне.
— Спасибо, но я справлюсь.
Я
— Когда я получу свое свидание, дорогая?
— Когда ты хочешь?
— Вчера, — я прижимаюсь к ней. — Сейчас, — она утыкается в дверь такси. — Завтра.
Ее руки прижимаются к моей груди.
— Завтра получится.
Я наклоняюсь, мои губы касаются ее уха.
— И как я тебя найду?
— Ты можешь забрать меня из кафе в семь, — она поднимается на цыпочки, чтобы провести губами по моей щеке. — Спокойной ночи, Джеймс.
И затем она проскальзывает в такси, закрывая за собой дверь.
Я подхожу к передней части, стучу в пассажирское окно, пока оно не опустится, беру в руки табличку с именем водителя и понижаю голос, чтобы Венди не услышала. — Если с ней что-нибудь случится, ни один уголок земли не сможет скрыть тебя от меня. Понятно?
Глаза таксиста расширяются, когда он берет у меня из рук пачку купюр и кивает.
— Хороший человек.
Я стучу по крыше такси и стою на обочине, пока они не сворачивают за угол, задаваясь вопросом, что это за теплое ощущение в моей груди и почему мне кажется, что завтрашний день не может наступить достаточно скоро.
12.ВЕНДИ
Мой шкаф разрушен, кучи нарядов устилают пол. Я стону, глядя на эти кучи. Как можно владеть миллионом предметов одежды и не иметь ни одной единственной вещи, которую можно было бы надеть?
Нервы бегут по позвоночнику, когда я смотрю на часы и понимаю, что у меня есть полчаса до встречи с Джеймсом в «Ванильном стручке».
Блин.
Я могла бы попросить его забрать меня отсюда, но от одной мысли, что он увидит, где я живу, у меня сводит живот. Если он увидит особняк, он будет удивляться, как я живу в нем, а учитывая, что он первый человек в моей жизни, которому я нравлюсь такой, какая я есть, а не такой, каким является мой отец, я надеюсь избегать этого как можно дольше.
Множество мужчин пытались проложить себе путь в мое сердце, и все они улыбались с какой-то целью. Их взгляды были милыми, но это был лишь вопрос времени, когда их глаза загорятся для моего отца так, как они никогда не загорались для меня. Не то чтобы я влюблялась в них сама. В юном возрасте — точнее, в шесть лет — я поняла, что людей больше интересует, как я могу послужить их благополучию, а не их забота о моем. Даже дети понимают, что такое одиночество, и когда умерла моя мать, все, на кого я так полагалась, от меня отвернулись. Как будто я была проблемой. Как будто мое горе было слишком тяжелым бременем для них.