На крючке
Шрифт:
— Не делай этого.
— Что не делать?
— Не устраивай шоу. Не здесь. Не со мной.
Она покачала головой, положив вилку на тарелку.
— Тогда могу я быть честной?
— Я надеюсь, что ты никогда не станешь вести себя иначе.
— Я не знаю, как вести себя рядом с тобой. Я не могу понять, действительно ли ты пытаешься узнать меня получше, или… пытаешься ли ты произвести на меня впечатление, или что-то в этом роде.
Мои брови поднимаются.
— А что, если я пытаюсь произвести на тебя впечатление?
Ее губы подергиваются.
— Тогда
— То есть так? — мои брови поднимаются, и я опускаю фужер с шампанским, наклоняясь к ней. — Ну тогда, что могло бы произвести на тебя впечатление?
Она ухмыляется.
— Если я должна тебе рассказать, то это не очень впечатляет, не так ли?
Смех бурлит в моей груди, но я сдерживаю его, моя рука поднимается, чтобы потереть пушок на подбородке.
— Я хочу узнать о тебе, — говорит она.
Мой желудок переворачивается от ее слов. Я разжимаю руки и оглядываюсь по сторонам.
— Жаль разочаровывать, но это я, дорогая.
Она качает головой, кладет салфетку на стол, затем встает и подходит ко мне. А затем она опускается прямо мне на колени. Мои руки тут же опускаются на ее бедра, удивление мелькает во мне от ее смелости. Этого я не ожидал.
— Нет, — шепчет она, ее лицо в нескольких сантиметрах от моего. Мой живот напрягается, я впервые замечаю янтарные блики в темно-карих глазах. — Это то, что у тебя есть, — продолжает она. — Я хочу знать, что здесь.
Ее рука прижимается к моей груди.
Мое сердце бьется о грудную клетку, надеясь, что она не чувствует его через мою кожу — не желая признаваться даже себе, что то, что она делает, влияет на меня.
Но это так.
Перемещая руку к ее щеке, я прижимаю большой палец к ее нижней губе. Она тяжело дышит, ее грудь прижимается к моей с каждым выдохом. Мы смотрим друг другу в глаза, и в моем нутре зарождается тревожное чувство. Оно новое и нежеланное, и я не знаю, как его контролировать, поэтому я делаю единственное, что могу придумать, чтобы заглушить его.
Я наклоняюсь и целую ее.
14. ВЕНДИ
Его губы удивительно мягкие, когда встречаются с моими, не то чтобы я жалуюсь.
Я поддаюсь, погружаясь все глубже в его объятия, его рука обхватывает мою талию и притягивает меня крепче, а его ладонь касается моей щеки.
Мое сердце взлетает от его ласк, но вскоре, как будто огонь, лижущий мои вены, отражается в его действиях, он углубляет поцелуй, его язык проникает в мой рот. Я стону от его вкуса, мой живот подпрыгивает от того, как он полностью поглощает меня. Тепло проникает вниз и пульсирует между бедер, и я перекидываю свою ногу через его ногу, чтобы устроиться на нем верхом, мой центр упирается прямо в его колени.
Он стонет, когда я опускаю свой вес, его бедра толкаются в меня. Я задыхаюсь
Я прижимаюсь, раскачиваясь вперед, от трения его длины о мои трусики по мне пробегают мурашки, мой клитор набухает, а из глубины просачивается струйка влаги.
Убрав свою руку с моей щеки, он кладет обе ладони на мои бедра, направляя мои движения, и мы начинаем работать в ритме, его губы отрываются от моих, чтобы двинуться вниз по моей шее. Он кусает, сосет и целует, и хотя я уверена, что он оставляет следы, я не могу найти в себе силы беспокоится об этом, слишком потерянная тем, как он, кажется, лепит меня, чтобы я идеально вписалась в каждую его частичку.
— Ты намного вкуснее, чем я себе представлял, — простонал он, касаясь моей кожи.
Моя голова откидывается назад, открывая ему доступ к моему горлу.
— Сделай мне одолжение, милая.
— A-что угодно, — заикаясь, пролепетала я.
— Продолжай тереться своей сладкой маленькой киской о меня, пока не сделаешь беспорядок на моих штанах.
Я стону, хотя его грязные слова вызывают во мне прилив смущения. У меня никогда не было такого, чтобы кто-то говорил со мной подобным образом. Тем не менее, в его тоне звучит такая соблазнительная повелительность, которая тянется к моему телу и обволакивает его, побуждая меня подчиниться.
Моя влага просачивается сквозь ткань нижнего белья, пока я гонюсь за своим кайфом. Его член пульсирует об меня, становясь все более твердым с каждым движением моих бедер. Мысль о том, что это я делаю это с ним, что это я заставляю его становиться таким твердым, вызывает во мне прилив уверенности, и я удваиваю свои усилия, что-то горячее свертывается в основании моего живота.
Его взгляд впитывает меня, как губка, и я закрываю глаза, представляя, как бы он чувствовался внутри меня. Мое влагалище сжимается, желая, чтобы оно чем-то наполнилось, хотя раньше там ничего не было.
Он наклоняется вперед, его губы касаются моей шеи, вызывая мурашки по телу.
— Когда ты совсем одна в своей комнате, как ты заставляешь себя кончить?
Я едва могу сосредоточиться на его словах, мой разум затуманен от удовольствия, но я понимаю, о чем он спрашивает. И по какой-то причине я верю, что он знает. Поэтому, вместо того чтобы говорить — на что я не уверена, я вообще способна сейчас — я показываю ему.
Переместив его руку с моей талии, я кладу ее обратно на шею. А затем сжимаю его пальцы, потому что хочу, чтобы он сжал их.
Его глаза вспыхивают, его рука полностью обхватывает мою талию и рывком прижимает мое тело к себе.
— Тебе нравится, когда тебя душат, дорогая?
Его пальцы сжимаются крепче с толчком его бёдер.
Я стону, мои глаза закатываются, когда я откидываю голову назад. Удовольствие пробегает по моей коже и устремляется в кровь. Правда в том, что даже несмотря на мою неопытность, у меня бывают порывы. Ночи, когда я лежу в постели, разыгрывая свои фантазии в тени луны. И только одним способом я могу заставить себя кончить: задерживая дыхание, пока мои легкие не закроются, а разум не потемнеет.