На крючке
Шрифт:
– Моя мама обычно делала мне массаж рук, когда у меня были мигрени, - говорю я.
– Помимо выстрела в висок, нажатие на болевые точки руки - самый быстрый способ облегчить боль.
– Ты - богиня, - говорит он, издавая еще один стон.
– Трущая руки богиня.
– Подхалим.
Его предплечья под моими пальцами кажутся твердым дубом, а кожа гладкой и быстро нагревающейся.
На какое-то время мы смолкаем.
– Итак, Флойд?
– говорит он вдруг.
Мои руки на секунду замирают.
–
Он наклоняет голову и смотрит на меня.
– Бывший парень?
Я слегка дергаю за один из его длинных пальцев, сжимая подушечку.
– Не совсем.
– Ты просто оставляешь вереницу ухажеров следом за собой?
Хотя здесь темно, но он явно слишком хорошо все видит. Я останавливаюсь и смотрю ему в глаза.
– Кто бы говорил.
Его пальцы сплетаются с моими, прежде чем я успеваю отстраниться.
– Я ревную, - свет от лавовой лампы отбрасывает на его лицо волнистое отражение синевы. Линии вокруг его глаз углубляются, но он не отводит взгляд.
– Ладно? Я...
– Дрю немного опускает ресницы.
– Мне не нравится видеть тебя рядом с парнем, который знает тебя в этом смысле.
– А ты знаешь, скольких девушек я видела, висящими на тебе?
– мое сердце бьется в бешенном ритме.
– Сколько задниц ты шлепал, проходя по коридорам университета?
Он хмурится.
– Я спортсмен. Мы шлепаем девичьи попки и так выражаем свою любовь к фанам. И то, что я дружественно настроен к тем девушкам, еще не означает, что у меня был с ними секс.
От неверия я фыркаю, и он несильно дергает меня за руку.
– Ладно, можешь мне не верить. Вопрос в том, почему тебя это волновало?
Попалась. Из-за собственного длинного языка. Я вожу по большому пальцу Бэйлора кончиком своего пальца, проводя им по его коротко подстриженному ногтю.
– Я бы просто не хотела видеть такое сейчас.
Он ничего не отвечает. В течение длинной, мучительной минуты. Но я ощущаю его взгляд словно горячее одеяло. А затем его большой палец пробегает по моим костяшкам.
– Ну значит, - говорит он грубым и напыщенным голосом, - ты умеешь симпатизировать.
Меня накрывает боль, чем-то похожая на чувство вины.
– Флойд был просто интрижкой.
Дрю ждет секунду, а затем мягко отвечает:
– Я тоже, - я не упускаю нотку обвинения в его словах.
С трудом сглатывая, говорю:
– Ага, вот только интрижка с тобой, кажется, никак не закончится.
Дрю фыркает, но на секунду его захват на моей руке усиливается. Я ослабляю его, потирая подушечки его большого и указательного пальцев, в которых расположены нервные окончания. Дрю вздыхает и откидывается на спинку дивана, закрывая глаза.
– Это приятно.
– Знаю. Твои руки слишком напряжены.
– Забавно, - бормочет Дрю, - так же говорит и тренер Джонсон, мой агрессивный координатор. Он всегда
Черты его лица все еще выражают усталость, но на губах играет улыбка. Я аккуратно опускаю его руку на бедро и беру вторую ладонь.
– Ты ведь правда это любишь?
– спрашиваю я.
Его рука в моих ладонях немного вздрагивает, прежде чем Бэйлор открывает глаза.
– Футбол? Конечно. Я бы не играл, если бы не любил это.
– Не знаю, - пожимаю я плечами, - некоторые люди играют по другим причинам. Например, чтобы порадовать родителей или привлечь внимание. Бывает много различных мотивов.
– Ага, но они не достигнут многого, если не полюбят футбол. Давление просто собьет их с ног.
– А тебя оно сбивает с ног, - спрашиваю я, нежно.
– В смысле давление?
На мгновение он не издает ни звука, и я понимаю, что Бэйлор не хочет отвечать. И хотя его скрытность не должна ранить меня, но так и есть.
– Ты не обязан...
– Иногда это реально давит и на меня, - говорит он низким голосом.
– Иногда...
– Дрю глубоко вздыхает, - я просыпаюсь почти крича. Словно все это пытается вырваться из меня, как только я отпускаю защиту и засыпаю.
Я не знаю, что сказать, потому просто прижимаю подушечку своего большого пальца к его ладони и растираю кожу круговыми движениями. Напряжение в его руке спадает, а голос становится более нежным.
– Но это просто нужно принять как часть жизни. Отпустить на самотек, не придавать значения.
– Каждый год, перед началом сезона, мой отец спрашивал, хочу ли я по-прежнему этим заниматься?
– Дрю поворачивается ко мне.
– Потому что он знал, как тяжело играть и жить с этим, если ты не жаждешь побед, если не любишь все это. Он предупреждал меня, что однажды футбол начнет давить, и тогда мне нужно будет найти способ справиться с этим давлением.
– А твой отец тоже играл?
– я умираю от любопытства, узнать побольше о его родителях.
Дрю моргает, медленно взмахивая своими ресницами. Возможно, ибупрофен и массаж сделали свое дело. Или быть может, я обидела его этим вопросом. Надеюсь на первый вариант. Продолжая потирать его руку, я поглаживаю его кожу от запястья и до твердого как дерево предплечья.
– Не в футбол, - отвечает Дрю, наблюдая за движением моих пальцев.
– Он играл в бейсбол. Питчером. Он вступил в команду MLB прямо из колледжа. Повреждение мышцы плечевого сустава в последнем сезоне помешало ему стать профессионалом, - Дрю снова улыбается.
– Папа был моим учителем младшей лиги.
– И тем не менее ты выбрал футбол? Что не так с бейсболом?
Его губы изгибаются, а глаза с трепетом закрываются.
– Я бесподобен в бейсболе, Джонс. Я мог бы играть в него вместо футбола. Но для меня футбол всегда был тем единственным.