На крючке
Шрифт:
– Она заставит волоски на твоем теле встать дыбом, - он игриво тянет меня за один из локонов, а затем закрывает за мной дверцу.
Внутри машина пахнет старой кожей и немного ароматом крема для бритья Дрю. От этого тонкого запаха Дрю я поудобнее усаживаюсь в кресле и глубоко вдыхаю. А затем он забирается в авто на свое место. Он усмехается, как ребенок, когда поворачивает ключи в зажигании и машина рычит, оживая.
– О, да, детка, - говорит он ей, - помурчи для меня.
– Вам дать немного времени наедине?
–
Его ямочка на щеке углубляется еще сильнее.
– Это обмен опытом, Джонс. Не тупи. А сейчас пристегнись.
Я делаю, как он и говорит, и счастливо откидываюсь на сиденье, пока Дрю выезжает со стоянки. Он медленно едет через кампус, настраивая печку и возясь с радио. Вскоре мне становится достаточно тепло, чтобы снять пальто, а музыка Led Zepplin с песней Kasmir заполняет тишину.
– Ты не шутил на счет классического рока, - говорю я, бегло оглядывая все вокруг.
– Я удивлена, что здесь нет восьмицилиндрового двигателя.
– А я удивлен, что ты знаешь, что такое восьмицилиндровый двигатель.
– По правде, я тоже.
Он смеется.
– Папа установил сюда новую стереосистему за год до его...
Он замолкает и сворачивает на главную дорогу. Машина устремляется вперед, издавая короткий горловой рев.
– Это прекрасное авто, - говорю я, чтобы заполнить неловкую паузу. Мне ненавистно то, что ему больно из-за смерти родителей, что он скучает по ним.
– Рада, что она у тебя есть.
– Я тоже, - на мгновение он смолкает, а затем мягко улыбается.
– Когда я наконец получил оценку отлично по всем предметам, папа разрешил мне брать эту машину для свиданий. И для меня стало задачей века найти удобные позы, чтобы перепехнуться в ней.
– Мило, - я морщу нос.
– И тебе не удастся получить от меня хоть что-то в этой машине.
В секунду я сильно краснею от сорвавшихся с моих уст слов, а Дрю фыркает.
– Черт, это входило в мои планы, - он бросает на меня косой взгляд.
– Вообще-то, заднее сидение смехотворно маленькое для такой мощной машины. Там невозможно ничего сделать без того, чтобы не заработать судорогу ног.
К огромному веселью Дрю, я оглядываюсь. Место и правда мало. Раздражаясь от собственного поведения и самодовольного смеха Дрю, я достаю свой телефон. Сейчас мы направляемся к большой пустынной дороге, и я знаю, что на ней он разгонит машину по максимуму.
– Это радио работает с моим телефоном?
– спрашиваю я.
Дрю кивает.
– Мне нравятся старые машины, но все же у меня есть свои стандарты, - он тянется вниз и передает мне провод для подключения телефона, после чего я загружаю песню.
Сейчас моя очередь улыбаться.
– Думаю, тебе понравится эта, - я нажимаю проигрывание.
И выражение лица Дрю бесценно, его нос морщится в замешательстве от писклявого звука
– Что за черт?
– Просто послушай.
Он слушает, и его губы вздрагивают. Прямо сейчас парни стебутся над группой The Doors, и Дрю фыркает.
– Это Мертвые Молочники, - говорю я.
Один парень спрашивает у второго, какую машину подарил ему отец. Мой взгляд встречается с глазами Дрю, и мы оба усмехаемся.
– Даже не говори мне, - произносит Дрю, пока группа играет тяжелый и быстрый рифф в стиле панк-рок. Музыка маниакальна, полна басов, барабанного стука, звуков гитары и криков.
– Сучий Camaro, мужик, - подпеваю я, смеясь.
А Дрю ударяет по газам. Мы летим, моя спина вжимается в сиденье, и я смеюсь так сильно, что болят бока. Дрю смеется со мной. Мы сумасшедшие, несемся на скорости, слушая нелепую лирику. И я не хочу, чтобы это кончалось. Малышка Рыжая несется по дороге так, что асфальт размывается в серое пятно. Мне следует бояться, но вместо этого я чувствую себя живой.
Мы мчимся вперед, пока песня не заканчивается, и затем Дрю замедляется.
– Это было превосходно, - говорит он.
– Как и машина, - я опускаю голову на сидение и смеюсь вместе с ним. От смеха у меня кружится голова, а мышцы живота дрожат.
Мы молчим, слышны лишь звуки гудения мотора, и это здорово. Понимание происходящего наваливается на меня. Мы можем сидеть так в тишине и при этом чувствовать себя комфортно. Когда мы достигли этого уровня? Но прежде чем я могу поразмыслить над этим, живот Дрю урчит. Настойчиво.
– Почему мне кажется, что твой живот обращается ко мне?
– спрашиваю я.
Уголок его рта искривляется.
– Это твоя вина.
– Да, неужели?
– Ты накормила его однажды. Естественно, что теперь он просит о большем.
– Естественно, - я фыркаю, а затем хватаю свою сумку.
– Не знаю, следует ли мне поддаваться на эти уловки, но так уж получилось, что у меня есть сэнд...
– Давай сюда, Джонс.
– Ты уверен? Ты разрешишь нам поесть в Малышке Рыжей? То есть ее интерьер очень даже идеален.
Дрю смотрит на меня искоса. Он борется с усмешкой, но ему удается при этом изобразить угрожающий вид.
– Дай сюда еду, и никто не пострадает.
Я достаю длиннющий сэндвич, оставшийся с вечеринки, который я забрала с кухни кэйтеринга, на что Дрю издает гортанный стон.
– О, детка, он такой большой.
– Это моя реплика.
– Ага, так и есть.
Фыркая, я отламываю себе маленькую часть сэндвича, а затем отдаю Дрю остаток.
Его стон такой истинный и лестный, когда парень начинает поглощать еду, держа одну руку на руле, а другой поднося пищу ко рту.
– Итальянский, - говорит он, перед тем как укусить еще раз.
– Благослови тебя господь.