На крючке
Шрифт:
— Нас точно все еще влечет друг к другу. И сегодня днем он признался, что все еще любит меня. И я думаю... — я сглотнула и заставила слова слететь с губ. — Думаю, возможно, снова влюбляюсь в него. На самом деле, я уверена.
— Коко, послушай меня, — тон Миа был серьезным. — Ты не можешь принять его обратно. Его поступок непростительный!
— Но он извинился. — Я рассказала ей про разговор в озере, ее крики и возмущения подсказали мне, что она зла и возмущена по поводу его лжи и дурацкой логики также, как и я.
— Что он сказал?
Я встала с кровати и направилась к комоду, проводя ногтем
— Сказал, что сделал так ради меня. Думал, что поступает правильно и после этого пожалел. — Я закрыла глаза. Какого хрена я делала? Оправдывала Ника? Разве я не звонила Миа, чтобы она успокоила меня, что я поступаю правильно, не вступая в отношения с Ником снова?
— Сожаление не оправдывает этот поступок, — сказала она со злостью. — Сожалеть можно: «Упс, извините, я наступил вам на ногу», «Упс, извини, я забыл про твой день рождения». Сожаление не сработает, если ты бросил свою жену в брачную ночь.
— Я понимаю, так же как и он. — Развернувшись, я прислонилась к комоду. — Он сказал, что ни дня не прошло без мыслей обо мне и сожаления о своем поступке. Он назвал меня любовью всей своей жизни.
— Брр! — взорвалась она. — Тогда ты тоже была любовью его жизни. Не то чтобы он только осознал это. Он сказал мне, что ты любовь всей его жизни, когда умолял дать твой адрес в Париже. Он даже не сказал мне, что ты была его женой.
— Прежде он не говорил мне, что я любовь всей его жизни. И затем я не дала ему и шанса.
Она затихла на мгновение.
— Считаешь ли ты его любовью своей жизни?
— Не знаю. Что если так и есть? Что если нам предназначено быть вместе?
— О боже. У тебя есть предчувствие насчет этого или что-то подобное?
— Я думала. Но когда мы поговорили о прошлом я разозлилась, и мне снова стало больно.
— Ты простила его?
— Я сказала ему, что да.
— А на самом деле?
Я закрыла глаза, ощущая тяжесть во всех конечностях.
— Нет. Не простила. Но я все еще люблю его, — сказала я беспомощно. — Потому что он милый, забавный сексуальный, и так хорошо меня знает. Он понимает меня. И так хорош в сексе.
— Но он лжет. Флиртует. И он бросил тебя. — Она вздохнула. — Твой список длиннее моего.
— Я знаю, никто не идеален, — сказала я. — он не тот человек, которым был тогда. Как и я.
— Тогда ладно... Что нужно сделать, чтобы ты простила его?
Я выпрямила плечи.
— Честно сказать, я не знаю. Но если я не смогу разобраться, значит, нет никакого счастливого конца. Я люблю его, но не хочу быть в отношениях, которые с самого начала отравлены обидой и недоверием. Как я могу быть уверенной, что он не сделает что-то подобное?
— Я не знаю, — сказала она тихо. — Полагаю, тебе нужно заняться самоанализом и понять, есть ли способ, которым он снова может заработать твое доверие. — Она громко выдохнула. — Послушай, я не была большой поклонницей Ника многие годы, но я верила, что он любил тебя. Может, все еще так и есть. И я также знаю, что любовь включает в себя риски, когда ты не знаешь, как все обернется. Но главным образом, я знаю одно, Коко — ты заслуживаешь своего счастливого конца.
Я улыбнулась, закрыв глаза, чтобы сдержать слезы.
— Спасибо. Люблю тебя.
— Я тоже люблю
— Откуда ты знаешь?
— А я и не знаю, — она мягко рассмеялась. — Но у меня хорошее предчувствие.
19 глава
Ник уже был на кухне, подпевая Фрэнку Синатра, когда я закончила разговор с Миа и направилась по коридору к гостевой ванной. Я приняла душ, помыла голову и надела один из взятых с собой сарафанов на бретельках с темно-синим и белым принтом. Так как я не знала, кто еще мог остановиться в комнатах для гостей, я не хотела полностью занимать ванную, чтобы еще сушить там волосы, поэтому я подключила свой фен в розетку позади комода в своей комнате и смотрела в зеркало над ним.
На верхушке комода стояло много семейных фото: снимок бабушки и дедушки Ника, который умер до нашего с Ником знакомства, снимок был сделан примерно пятнадцать лет назад; Ник и целая орава его кузенов сидят на переднем крыльце и едят мороженое; свадебное фото из 1940. Я могла определить время из-за прически «Виктори роллс» у невесты и покроя ее платья, а также широкого галстука на мужчине. Это явно было фото семьи Лупо, но я никого не узнала, даже молодую Нони. Хотя, подождите минутку... Я выключила фен и подняла фото в рамке, чтобы рассмотреть ближе. Справа от жениха и невесты стояла пара средних лет, которая выглядела знакомо, и женщина была такой низкой, что я моментально узнала их — прабабушка и прадедушка Ника, папа Джо и Крошка.
Я не могла сдержать улыбку, когда смотрела на них. Мне нравилось, как они держались за руки, как его тело было слегка наклонено к ней — это казалось нежным и в то же время защитным жестом. А ее красные губы — мне нравились ее красные губы.
Я поставила фото на место и подняла фен. Хоть было шумно, я могла слышать, как Ник и кто-то еще пели на кухне. Я покачала головой: они были такой громкой, неугомонной кучкой людей. Я понимала, как чувствовала себя потрясенной после того, как впервые побывала на мероприятии семьи Лупо. Их шумные воскресные обеды (которые длились весь день), так отличались от степенных, расслабленных ужинов моей семьи, которые начинались равно в шесть часов, заканчивались в семь, и все уезжали по домам к восьми.
Ухмыльнувшись фальшивому исполнению Fly Me to the Moon (бьюсь об заклад, внизу также кое-кто танцевал), я подумала, как удивятся они при виде меня.
Коко, что ты здесь делаешь?
Я трахаю повара. Как дела?
Удивляюсь абсурду, который завладел моей жизнью, я направилась к своему чемодану и расстегнула боковой карман, чтобы найти щипцы для завивки.
Вот когда я заметила свои противозачаточные таблетки.
Моя челюсть отвисла, и я втянула воздух: я забыла принять их прошлой ночью! Трясущимися руками, я достала пятничную таблетку, засунула ее в рот и помчалась по коридору в ванную, засунула голову под кран и начала жадно пить воду. Проглотив ее, я вытерла нос ладонью и медленно выпрямилась. В зеркале над раковиной я увидела красные щеки, расширенные зрачки и страх в глазах. Мое сердце грохотало в груди.