На ладони судьбы: Я рассказываю о своей жизни
Шрифт:
Письмо пришло в начале марта 1940 года, мама поздравляла меня с днем рождения, писала, что выслали посылочку, о своих делах — как они живут в родном моем Саратове на Волге. А в конце письма, так сказать в постскриптуме, мама сообщала, что в Магадане живет Сергей Неклонский. Он вернулся к жене Александре, а дочь Оля умерла, еще когда они с матерью жили в Иркутске.
Видимо, мама долго колебалась, писать мне о Сергее или нет, и все же решила сказать — таки пересилила себя.
У меня перехватило дыхание и потемнело в глазах, я сидела на нарах, прижав к груди письмо, и вид у
Подошла встревоженная Маша.
— Валя, что, плохое известие?
— Нет. Слава богу, все в порядке.
— Посидеть с тобой?
— Спасибо. Потом… Сейчас оставь меня одну. — (Что в бараке сто тридцать человек, в расчет не принималось.)
Вечер я провела как бы в оцепенении, женщины просили меня рассказать им какой-нибудь интересный роман, я отказалась, ссылаясь на нездоровье. Ночью, как ни странно, сразу уснула — усталость сморила, но задолго до подъема проснулась, лежала в полутьме барака и думала о Сереже. Он здесь, в Магадане, быть может, совсем рядом, я отдала бы все на свете, чтобы увидеть его! Но я этого не сделаю. Не потому, что он вернулся к жене, которую никогда не любил, а только уважал.
Если бы я знала, что он разлюбил меня, тогда я спокойно могла бы повидаться с ним. Но если Сережа любит меня, как прежде… И теперь увидит меня заключенной… Нет, я нанесла бы ему слишком тяжелую рану. Но ведь он мужчина, он сильный, он же выстоял во всех своих бурях… Зачем я решаю за него, он не мальчик, к тому же с первым пароходом я уезжаю на переследствие, на освобождение, как говорит лагерное начальство.
Я думала, что я никогда его не увижу, но судьба подарила мне возможность этой встречи, я же всю жизнь буду каяться, что не воспользовалась ею, не увидела его еще один раз.
На работе я подошла к Маше и попросила ее узнать в адресном столе один адрес.
— Сама я не могу: с ног до головы в лагерном, а ты одета как вольняшка. Пожалуйста, Маша.
— Узнать для тебя адрес, а потом забыть об этом? — спросила все понимающая Маша.
— Вот именно.
— Хорошо, сегодня же постараюсь.
Адрес она мне достала. И здесь мне немножечко повезло. Перед этим меня смотрел невропатолог из города. В назначенное им лечение входили хвойные ванны. В лагере никаких ванн, тем более лечебных, не было, и врач добился для меня разрешения посещать ванны при его больнице. А начальника лагеря просили отпускать меня с работы на два часа.
Но, подумав, начальник вызвал меня к себе и объявил, что, поскольку я еду на освобождение в Саратов, а меня дергает так, что просто ужас (у меня был тик лица — дергались глаза, брови и немного плечи), он решил дать мне возможность подлечиться всерьез и разрешает мне работать лишь до обеда, то есть до двенадцати часов дня.
Я от души поблагодарила его.
Ванны эти были назначены через день.
В первый же день дежурившая там медсестра сказала санитарке, которая собиралась вымыть ванну после предыдущего больного: «Ванну этой не мой. Разве не видишь, это же зека. Пусть сама вымоет, а также вымоет за собой».
Я вспылила и резко заявила, что для них я не зека, а больная, и, если они не будут как положено за мной ухаживать, я пойду и нажалуюсь врачу.
Они струхнули и помыли ванну, но каждый раз ворчали, что еще заявят на Ивана Васильевича куда следует, что он заставляет их прислуживать врагам народа.
И вот однажды вместо ванн я отправилась к пятиэтажному дому, где жил Сережа, села на скамейку в скверике напротив и рассматривала окна, гадая, за которыми из них живет Сережа.
Сообразив, что до самого отъезда я буду ходить и смотреть на окна, Маша отправилась к своему знакомому врачу, и он помог ей узнать, где работает Сергей Николаевич Неклонский… Он работал в театре драмы художником. Это меня немного удивило и очень обрадовало. Итак, его хобби стало профессией. Тогда на прииске Незаметном, когда он работал в «Алданзолото», он каждый свободный час посвящал рисованию… На север он попал волею судьбы, но север пленил и, можно сказать, заворожил его своей холодной красотой.
В начале нашего знакомства я спросила его:
— Сергей Николаевич, а кем вы работаете в «Алданзолото»?
Он усмехнулся:
— Поскольку вы, как я вижу, любитель английской литературы, скажем так: клерком.
— Вам нравится ваша работа?
— Нисколько. Но жизнь в данное время не предоставляет мне ничего более интересного. И я исполняю свою работу добросовестно. Мною очень довольны. Кстати, все бегают ко мне за орфографическими и геологическими справками. Зарабатываю неплохо…
Север, конечно. К тому же он был беспартийный. У папы, например, был партмаксимум, и даже на севере он получал четыреста двадцать рублей.
До этого мы жили в Саратове, я училась в университете. Отец только что получил от госбанка новую просторную квартиру окнами на городской парк «Липки».
Но отца вызвали в ЦК и уговорили ехать на Алданские золотые прииски управляющим госбанка. Госбанк там исполнял несколько иные функции, чем в Саратове. В него свозили золото со всех соседних приисков, а потом под охраной везли восемьсот километров к станции Большой Невер, до железной дороги.
Требовался член партии, а среди финансовых работников их было не так много. Отцу пришлось согласиться. Мы бросили квартиру, я — университет, и все поехали с папой.
Дом, в котором мы поселились в Незаметном, стоял возле шоссе, что тянулось от станции Большой Невер до города Якутска, через Незаметный. Это был 1930 год по шоссе беспрерывным потоком шли раскулаченные. На возах сидели дети, старики и заболевшие в пути. Остальные этот бесконечно длинный путь шли пешком.
До меня не сразу дошло, что крестьяне идут, идут день за днем…
Окна были запушены инеем, затянуты слоем льда — какие узоры нарисовал на них серебром мороз!
Квартира наша состояла из огромной кухни (она же и столовая), большой комнаты, где находились папа с мамой и сестренка Лия, и небольшой комнаты на полтора окна — моей.
Полтора окна… Половинка была от второго окна, которое выходило в другую комнату, где жил сосед. Так как стена доходила лишь до подоконника, легко можно было просунуть руку. Сколько я потом получала по утрам через это окно шоколадок, коробок конфет и книг!