На мопедах по Африке
Шрифт:
СОРОК ЧАСОВ ЗА РЕШЕТКОЙ
В Дамаске нам предстояло решить нашу дальнейшую судьбу. С этим городом у нас связаны приятные и неприятные воспоминания. Здесь была наша первая большая остановка, здесь мы разработали точные маршруты начальных этапов нашего путешествия по Африке.
Дамаском заканчивался подготовительный этап этого путешествия, "разгон" длиной 12 тысяч километров. В Дамаске мы снова задали себе вопрос: имеет ли вообще смысл предпринимать столь далекое путешествие на двух машинах с объемом цилиндров 50 кубических сантиметров и в состоянии ли мы выдержать лишения, которые ждут нас на просторах африканской пустыни?
Пока
Правда, отныне условия поездки резко ухудшались. До сих пор мы передвигались пусть по плохим, но все же по дорогам. Теперь же нам предстояло ориентироваться лишь по карте и компасу.
В представительстве ГДР нас встретили радушно. И самыми приятными воспоминаниями мы обязаны тем, кто за тысячи километров от родины служит ее интересам.
После нескольких недель напряженного ожидания пришла наконец посылка от берлинских друзей. Надо было видеть, с каким нетерпением мы ее вскрыли. Еще бы: в картонных коробках лежали камеры, от выносливости которых зависел успех нашего предприятия. Их запаса прочности должно было хватить на езду по горам и степям, по девственным лесам и пустыням.
В Дамаске же мы приобрели первые познания в арабском языке. Шофер представительства ГДР пояснил нам с затаенной усмешкой:
– В виде приветствия вы должны говорить: "Мархаба, хабиби!"
Так мы и сделали. Реакция была весьма различной. Девицы хихикали, краснея. Мужчины дружески хлопали нас по плечу. Пожилой господин из Министерства путей сообщения недовольно отвернулся. И только когда одна почтенная дама громко вознегодовала, мы узнали, что "хабиби" означает примерно "моя любимая крошка".
Дамасские друзья - а их было немало - устроили нам прощальный вечер перед долгой разлукой.
Кто мог предположить, что расстаться с Дамаском нам будет не так-то просто и что вскоре мы сможем размышлять о неисповедимых путях судьбы в следственной тюрьме сирийской столицы?
Все началось с того, что запальная свеча оказалась весьма капризной. На крутых поворотах, на перекрестках, на переездах через железнодорожные пути, т.е. там, где это менее всего допустимо, спутывались электроды и мопед останавливался. Приходилось слезать с седла, вытаскивать инструменты, вычищать свечу и ввинчивать ее обратно. Эта игра повторялась с неумолимой регулярностью каждые пять-десять километров.
На одном из подъемов мотор несколько раз устало чихнул, а потом и совсем замолк. Обладая уже немалым опытом, мы быстро справились с помехой, помянули недобрым словом плохо очищенный бензин и уже собрались стартовать, как вдруг Вольфганг спохватился, что на последней остановке забыл свои черные очки. Пока он за ними ездил, Рюдигер обозревал местность. Небольшая белая палатка в нескольких сотнях метров от него была единственным доказательством присутствия людей.
Когда Вольфганг вернулся, положение несколько изменилось. Рюдигер по-прежнему обозревал палатку, но уже изнутри. Вскоре к нему присоединился и Вольфганг. Дорогу к палатке ему помогли найти двое весьма любезных солдат. В палатке на двух полевых койках сидели еще человек шесть военных.
Безусловно, дорожные перипетии уже здорово закалили нас, приучили ко всяким превратностям судьбы. И все же, когда
При столь внушительных аргументах дискутировать было нелегко, и мы покорно последовали под конвоем обратно в Дамаск.
Три часа и 50 минут ушли на поиски начальника. Еще пять минут потребовалось, чтобы выяснить, что мы всего лишь безобидные туристы. Тут же мы узнали и причину нашего ареста: добрых полдня мы ходили в английских шпионах.
Мы могли быть свободны. Только вот начальнику сирийской военной полиции надлежало еще подписать соответствующую бумажку. А если он уже ушел домой, а завтра вовсе не рабочий день, то это наше личное невезение, и никто тут не виноват.
– Иншалла, - сказали нам в утешение. - Так угодно Аллаху.
А поскольку нас надо было куда-нибудь поместить - и притом, разумеется, так, чтобы это было и дешево и надежно... - то в этих условиях лучше тюрьмы ничего не придумаешь! Мы "прогостили" в ней 40 часов.
Все эти 40 часов мы не переставали волноваться об оставшихся в пустыне мопедах и только что присланных камерах. Впрочем, без всяких на то оснований: первое, что мы увидели, выйдя из ворот нашей гостеприимной обители, были наши мопеды почти в полной целости и сохранности. Нам оставалось только занять свои места и продолжить путешествие, прерванное несколько странным образом.
С КАРТОЙ И КОМПАСОМ
[Фото: 07.jpg]
В нашем лагере предотъездная горячка. Еще раз осматриваем машины, запасаемся дополнительными канистрами для бензина и мешками для питьевой воды, закупаем продукты.
Впереди самое тяжелое испытание: нам предстоит пройти по бездорожной Сирийской пустыне 860 километров до Багдада. Мы наводим справки о местности, через которую лежит наш путь. Радоваться нечему.
– Это невозможно! - Полковник Гавасли, который, будучи начальником полиции, за свой век вдоль и поперек исколесил пустыню, качает головой. Совершенно невозможно. Правда, почва в общем довольно твердая, но много сот километров у вас не будет никакого ориентира. И притом на мопедах... Во всяком случае вы будете первыми, кто дерзнул пуститься на них в путешествие по пустыне; даже тяжелые грузовики не рискуют ездить по ней в одиночку!
Ничего утешительного не может сообщить нам и секретарь сирийского автоклуба:
– Несколько лет назад некий западногерманский мотоциклист предпринял аналогичную попытку. Но уже через несколько десятков километров он угодил в песчаную яму, сломал вилку и был счастлив, когда на следующий день встретил грузовик, который доставил его обратно в Дамаск.
Продолжительные жаркие споры с водителями также не разрешают наших сомнений. Наконец мы принимаем компромиссное решение: в 250 километрах от Дамаска в оазисе находится древняя Пальмира. Она бесспорно стоит того, чтобы ее посетить. Доберемся мы до Пальмиры - значит, можем ехать дальше; не доберемся - ну что ж, тогда, пожалуй, нам следует отказаться от всей затеи.