На мопедах по Африке
Шрифт:
Вдоль дороги растут высокие покрытые густой листвой деревья. Ветви и верхушки лесных гигантов зачастую обвиты лианами и образуют настоящий тоннель. Изредка сквозь чащу пробивается солнечный луч и бросает на дорогу яркое пятно. Постоянная смена солнечного света и глубокой тени невероятно затрудняет наблюдение за дорогой. Рябит в глазах, мысли в голове мешаются, путаешь, где у тебя правая рука, а где левая. Хочешь включить сцепление, но попадаешь на ручной тормоз и от неожиданного толчка «покидаешь» машину несколько необычным образом.
Иной раз вполне приличная дорога вдруг превращается в широкое ложе ручья, которое заполнено камнями величиной с голову. Прежде чем мы успеваем остановить мопеды, раздается треск. Вечерами устраняем поломки. После того как мы преодолели большой горный хребет, долина постепенно понижается. Ручьи, которые до сих пор текли в северо-восточном направлении к Нилу, теперь стремятся на юг; мы пересекли водораздел между Средиземным морем и Атлантикой, между Нилом и Конго.
Движение на трассе несколько иное, чем в крупных городах. Ураган вырвал с корнем дерево; его верхушка лежит поперек дороги. Совместными усилиями перетаскиваем мопеды через новое препятствие. Будь на нашем месте шофер легковой или грузовой машины, ему пришлось бы превратиться в лесоруба и основательно потрудиться над стволом более метра толщиной. Но по этой дороге давно никто не ездил: засохшие листья на ветвях упавшего дерева доказывают, что оно лежит здесь отнюдь не со вчерашнего дня. Как долго тащимся мы через джунгли, переплываем на шатких челнах ручьи и потоки, проводим ночи в кустарниках с натянутыми между мопедами москитными сетками — дни или недели? Путешествие через заросли — это уже само по себе нечто такое, когда часы и дни перестают играть какую-нибудь роль. Каждый миг приносит что-то новое, каждый день интересен. В девственном лесу никто не спрашивает нас о наших планах, и тем не менее мы стараемся их придерживаться, хотя понятия о спешке и о сроках здесь незнакомы.
Экскурсия в первобытное общество
Путешествовать по Африке — это почти то же, что читать учебник по истории, иллюстрацией к которому является сама жизнь, подлинная и непосредственная. До сего времени мы встречали лишь каменных свидетелей давно ушедшего мира. Пирамиды и храмы, клинопись и иероглифы повествовали о богатстве и высоком уровне культуры более 3 тысяч лет назад.
Зато теперь, проезжая по Центральной Африке, мы знакомимся со всей историей развития человечества, начиная от первобытного общества и кончая вполне современным политическим строем. И это куда интереснее бесконечной смены королевских династий. Джунгли раскрывают перед нами свои тайники и заставляют примириться и с состоянием дорог и со всеми неприятностями, которые встречаются нам на пути. Здесь мы видим, как живут люди, потерявшие всякую связь с внешним миром, живут так же, как они жили во времена фараонов.
Представления об Африке, почерпнутые из книг, далеко не всегда соответствуют действительности. Развитие этого континента протекает весьма бурно, опережая ту информацию, которую мы получили к началу нашего путешествия.
Достаточно сказать, что только в 1960 году 17 африканских государств получили независимость. Наука и техника уже вытесняют культ жертвоприношений и суеверия. Возникли новые авиалинии, и при их помощи стало возможным за несколько часов добраться до самых отдаленных и труднодоступных пунктов.
Но в джунглях Центральной Африки время как будто остановилось. Примитивными остаются не только орудия труда местного населения — насмешка над нашим веком техники, — но и племенной строй. Брак и семья в тех формах, какие существуют у нас, многим племенам вообще неизвестны. Вождь является главой рода, ему подчиняются беспрекословно. Его дом просторнее, чем у других, татуировка — живописнее.
Вокруг деревни, состоящей из искусно сплетенных из бамбука остроконечных хижин, лес выкорчеван и сожжен. Жители выходят в поле все вместе и палками или мотыгами рыхлят землю. Урожай убирают тоже вместе, и он принадлежит всем. Кто более ловок в охоте, чем на полевых работах, отправляется в лес. Первое разделение труда между крестьянами и охотниками. В этом историческом явлении заключен корень возникновения разных профессий. Мы едем через страну, почти нетронутую цивилизацией. Мало что изменила она и в одежде африканцев. Проблему неожиданно и просто решает охапка веток. Красавицы лесов могут ежедневно срывать себе с дерева новое платье. Зато много времени уделяется татуировке. Орнаменты, линии и рисунки покрывают лицо и грудь, а прическа из многочисленных тугих косичек — настоящее произведение искусства. В резьбе по черному дереву и слоновой кости, в красивых предметах из мягкой, ярко окрашенной козьей кожи живут традиции многих столетий.
Французский военный врач, которого мы встречаем в одном из госпиталей в джунглях, показывает нам коллекцию предметов африканского народного искусства. В этой коллекции — набор музыкальных инструментов, циновки, маски из черного дерева и плетеная утварь. Жители лесов плохо разбираются в геометрии (в их жилищах лишь случайно можно обнаружить прямой угол), но они обладают удивительным художественным вкусом.
Каждый раз, когда мы с треском проносимся через маленькую деревню, среди жителей начинается переполох. Дети с криком удирают в кустарник. Мужчины хватаются за копья и за луки. У женщин от страха выпадают трубки изо рта.
Белых здесь видят редко, и столь шумное чудовище, как наш мопед, не вызывает к себе особой симпатии. В деревнях мы видим специальные хижины для богов. В них хранятся целительные и приносящие удачу амулеты. Большинство африканцев надевают эти амулеты на шею или на плечо, чтобы отогнать злых духов, которые, как они верят, окружают их постоянно. Те же духи вызывают дождь и солнце, ураган, наводнение и засуху. Поэтому им приходится приносить жертвы, чтобы не допустить болезни, смерти или падежа скота.
Медленно, но безостановочно двигаемся мы вперед. Без происшествий дело не обходится. Мопед Вольфганга заносит на покатой дороге. Он попадает в канаву полметра глубиной, и Вольфганг прыгает через руль. Рюдигер спешит на помощь с перевязочными материалами.
— Не надо, счастливо отделался.
Зато фара разбита вдребезги. Дорога день за днем взимает свою дань. После убийственных подъемов, после преодоления каменистых русел рек и приводящих в ужас спусков снова отказывают диски сцепления. По всем законам техники мопеды уже давно должны были прийти в негодность. И если этого не случилось, то только благодаря исключительной прочности и качеству наших машин. Вольфганг запускает руку в ящик с инструментами и извлекает оттуда горсть обломков. За тысячу километров отсюда это были новенькие диски сцеплений. В такой вид их привела тряска последних четырнадцати дней пути. Приходится засесть под первым же деревом и пустить в ход зубила. Тяжелый труд на такой жаре, однако теперь до следующего капитального ремонта мы можем быть спокойны.
Франки, шиллинги и пиастры
На краю дороги у лубочной корзины сидит девушка. Мы располагаемся в десятке метров от нее и осторожно раскрываем аппараты. Может быть, удастся сделать снимок.
Мы медленно приближаемся. Наша поспешность может вспугнуть фотомодель. Наконец мы достаточно близко. Недоверчиво и немного со страхом смотрит девушка в объектив. Потом она снова берет корзину. И, конечно, тут же ставит ее себе на голову. Руки могут быть использованы для любого занятия: полевых работ, резьбы, кузнечного дела, но вот носить в них тяжести нельзя. Для этой цели служит голова.
Затворы щелкают — и на нашей пленке снова запечатлена страничка из жизни джунглей. Мы вкладываем в руку девушки небольшую монету. Она с удивлением рассматривает кусок металла и возвращает его обратно. О, если бы это была нитка бисера или небольшой платочек! А деньги? Деньги здесь еще неизвестны. Все то, что местные жители не могут создать своим трудом, они меняют на ананасы и бананы у проезжих купцов. К чему же возиться с диковинными разноцветными бумажками? Какой в них прок?
Нам, например, деньги причинили слишком много хлопот. В каждой стране мы получали новые купюры и новые монеты.