На мопедах по Африке
Шрифт:
Отказ равносилен оскорблению
Подготовка к званому обеду длится много часов. Блюда готовятся на кострах, и по всей деревне разносится соблазнительный запах жареного мяса. В саду, размещенном на крыше административного здания, слуги расстилают дорогие ковры и дорожки.
После захода солнца собираются гости. Французский офицер и Вольфганг, как единственные европейцы, занимают места в середине на полу рядом со старостами соседних деревень и их переводчиками. Беседа протекает не всегда гладко, потому что, хотя деревенские шейхи и владеют французским языком, их положение требует, чтобы они говорили только по-арабски.
Чуть подальше полукругом располагаются другие вожди племен и менее важные чины. Еще дальше места занимают солдаты и слуги.
Староста нашей деревни — статный мужчина в белом бурнусе и искусно завернутом тюрбане — подает знак приступить к еде. Бесшумно входят слуги и вносят богато украшенные чаши с водой для омовения рук. Вначале подают жареную баранью печенку, нанизанную на короткие вертела и подрумяненную на открытом огне. Даже самый избалованный европеец может быстро привыкнуть к вкусу приготовленной таким способом печенки. Важно только удалить жир, чтобы мясо потеряло характерный и не особенно приятный привкус баранины. Сердце и почки режут на мелкие части, варят в острых приправах и в таком виде подают к столу.
Затем вносят громадные горшки с рисом и мясом. По европейским понятиям, количество поданных блюд уже более чем достаточно. Но здесь это лишь начало обеда. Вольфганг со страхом посматривает на дверь. В знак особого уважения ему со всех сторон подкладывают лучшие куски. Отказ был бы оскорблением для присутствующих.
Одно блюдо сменяет другое. Наконец наступает перерыв. Вольфганг облегченно вздыхает. Но уже через несколько минут повара вносят на вертеле зажаренные целиком куски баранины. В заключение подается чай.
В один из воскресных дней — ровно через неделю после того, как Рюдигера положили в больницу в Реггане, — он внезапно предстает перед Вольфгангом.
— Я очень скучал в больнице. Врач считает, что мне надо еще полежать, но я решил через несколько дней продолжить наше путешествие.
Едем на машине обратно в Адрар. Когда мы берем мопеды из военного гаража, где хранится все наше снаряжение, к нам обращается какой-то офицер:
— Вы еще не знаете, как вам посчастливилось!
Когда путешествуешь по свету, надо иметь хорошее снаряжение и некоторую долю опыта, но немного везения тоже не мешает. Оказывается, что нас и в самом деле еще раз выручила судьба.
— Через неделю после того, как вы приехали в Алжир, границу с Республикой Мали закрыли. Наши специалисты готовят а Сахаре новые испытания ядерного оружия.
Прежде чем отправиться в путь, мы еще раз справляемся о состоянии ближайшего участка дороги.
— Из 600 километров до Колон-Бешара почти 150 асфальтированы. Остальные, — наш визави пожимает плечами, — остальные я на вашем месте опять проехал бы на грузовике, потому что с пустыней шутить нельзя.
Разумеется, мы предпочли поехать на мопедах, но вскоре убедились, что этот человек был прав; дорога оставляет желать много лучшего. Зато нас с избытком вознаграждает ландшафт: наш путь лежит через область больших движущихся дюн.
С возвышенности видно далеко вокруг. До самого горизонта тянутся бесконечные ряды песчаных гор. Желтый кварцевый песок резко выделяется на фоне голубого неба. Денно и нощно работает ветер над очертаниями гор. Их изящные грани и серпообразные края часто скрываются за густыми облаками. Определить на глаз высоту дюн очень трудно, но, видимо, они достигают 120–200 метров.
Мы проезжаем мимо небольших оазисов Эль-Ксейби, Керзим, Абадла. В нашей памяти все они выглядят одинаково. Пальмы уже издали возвещают о близости колодца. Вокруг него глинобитные хижины с плоскими крышами и ветхими стенами, в низине иногда небольшие поля, а уже через 200 метров опять пустыня.
Постепенно ландшафт меняется. На горизонте появляются холмы, и вскоре дорога становится настолько крутой, что мы вынуждены то и дело сходить с мопедов. Тяжелогруженые машины с трудом преодолевают подъем в 15–20 градусов.
Против названия деревни Керзаз на нашей карте стояла отметка «бензоколонка и гостиница». Нам срочно нужен бензин, а хорошего обеда мы уже давно не видели. И мы с надеждой поднимаемся в гору по узкой тропинке, которую — не будь это написано на карте — никто не осмелился бы назвать автострадой.
Аварии с шинами
До сих пор в пустыне мы получали бензин из помятых бочек, а наша еда состояла из фиников и какого-нибудь хлеба. Поэтому здесь нас поражает все: новейшие помпы, большой выбор разных сортов бензина. В гостинице получаем место непосредственно под холодной воздушной струей аппарата искусственного климата. Когда же после пятого блюда мы собираемся поудобнее вытянуть ноги, нам подают на десерт фрукты и вина, причем цены оказываются более чем умеренными.
Утром на третий день после отъезда из Адрара мы добираемся до асфальтированной части дороги. Кажется, что со всеми трудностями покончено. Так мы думаем в начале пути по автостраде.
Но Рюдигер вдруг говорит:
— Странно, по моим расчетам, мы давно должны достигнуть Бени-Аббеса. Тут что-то не так.
— Хоть бы разок нам попался километровый столб или указатель, — держа карту на коленях, вздыхает Вольфганг. — Горючего хватит от силы еще на 50 километров.
Разумеется, мы могли взять больше бензина на последней остановке, но нам не хотелось перегружать без надобности мопеды. Судя по всем данным, мы должны были своевременно добраться до следующего населенного пункта. Правда, за последние дни мы стали излишне беззаботными. Следовало бы также хорошенько расспросить о предстоящем участке дороги, но до сих пор все шло хорошо. Зачем же беспокоиться?
А теперь уже поздно. Если бы мы даже узнали, что новая дорога нанесена на нашей карте неправильно, это уже не изменило бы нашу участь. Ближайшая деревня находится в 120 километрах, к тому же на нас надвигается катастрофа. Заплатки на камерах не выдерживают высокой температуры черной поверхности автострады, и задние колеса спускают почти одновременно, одно за другим. За два часа мы должны сменить пять камер. Этим исчерпываются наши запасы. При такой убийственной температуре резиновый клей больше не держит. Бывает и так, что воздух из отремонтированной с большим трудом камеры выходит прежде, чем мы успеваем поставить колесо на место. Затыкаем отверстия при помощи болта, гайки и двух шайб, но, когда через несколько минут езды оба колеса вновь спускают, нам приходится прекратить неравную борьбу. Ставим мопеды поперек дороги, стелим спальные мешки на пышущий жаром асфальт и ложимся в тени мопедов, если можно говорить о тени под почти перпендикулярно стоящим солнцем.