На Муромской дороге
Шрифт:
Лицо было самым обыкновенным, разве что необычайно худым и заросшим недельной щетиной. Глаза тоже не казались безумными. Если перед Балабановым стоял псих, то псих явно не буйный.
– Гонят отовсюду, – пожаловался худой. – Как только заикнёшься о правде, так в лицо говорят – шёл бы ты к Кубовичу на «Поле чудес». А у Кубовича очередь большая. Но ты сам посуди, должна же быть правда в жизни?
– Должна, – нехотя согласился Балабанов, которому разговор уже изрядно надоел. – А её нет, – выдохнул со страстью псих. – И вот
– Дался тебе этот Кубович, – отмахнулся Балабанов. – Смотри по телевизору, если на студию не пускают.
– Я много раз смотрел, – с горечью сказал псих. – Но так и не понял, где там правда зарыта. А дед Игнат говорит, что если зарыта, то непременно прорастёт. Мы уже который год ждём. Подарки людям дают, а жизнь лучше не становится. И выходит, что правда у нас не хочет расти даже на поле чудес.
Разговор с психом не на шутку расстроил Балабанова. Вод ведь народ, правду им подавай. И что людям, спрашивается, надо: есть свет, сиди и смотри телевизор. Ну, вот хотя бы как Хулио-Игнасио с Хулио-Альберто.
На громкое здравствование Балабанова оба Хулио обернулись, как по команде. – Опять порнуху смотрите.
– Ни-ни, – запротестовал Хулио-Игнасио. – Смотрим Васюковича. «И-го-го» называется передача.
– Тоже правду ищите? – усмехнулся Балабанов, присаживаясь к столу. – Правду Жердь ищет, – возразил старик. – А мы с Аликом – исключительно удовольствие. Вот заварит сейчас Марианночка чай, и будет нам и-го-го на целый вечер. А Жердя ты, Коломбо, не слушай. Он ведь этот, как ты его, Алик, давеча назвал? – Диссидент.
– Вот, – поднял палец к потолку старик. – Он, гад, Кубовичу не верит. А кому же тогда ещё верить. Кубович наш отец родной. Давеча старушке холодильник подарил. А Жердь ему – где правда? Правдоискатель. От таких диссидентов и пошла прахом русская земля. Дают – бери, бьют – беги. А эти всё ищут. Народ в смущение вводят. Ты его не слушай, Коломбо, мутный он человек. А как там наш Хуанито?
Вошедшая в этот момент с чаем Марианна порозовела под Балабановским взглядом. Капитан тоже пришёл в некоторое смущение и откашлялся.
– Будет Хуанито, – сказал он Игнасио. – В свой срок. Под ногами только не путайтесь. – Ну да, – сказал понятливый старик, поднимаясь с места и дергая за ворот Хулио-Альберто. – Большому кораблю, значится, большого плавания желаем.
– Это ты к чему сказал? – зарделась пуще прежнего Марианна. – Это я к тому, что совет вам да любовь, – хитренько подмигнул Игнасио. – А нам с Аликом выпадает дорога. Я так думаю, что Хуанито с глазу на глаз искать легче.
– Вот выдумщик, – томно сказала Марианна в спину уходящим Хулио. – Ну почему же, – возразил Балабанов. – Игнат долго жил и много знает.
Поисками Хуанито занимались весь вечер и половину ночи. Марианна оказалась женщиной на редкость расторопной и усердной. Балабанов соответствовал столь старательно, что едва не проспал на службу.
Гонолупенко, разглядывая утомившегося в ночных поисках капитана, только головой качал. Рядом с сержантом зевал во всю свою чудовищную пасть огромный пёс чёрного цвета. Зевать-то он зевал, но при этом ещё и косил на Балабанова настороженным взглядом.
– Свой, – сказал Джульбарсу Гонолупенко. – Хотя и слегка помятый жизнью.
Джульбарс лениво обнюхивал капитана и осмотром, видимо, остался доволен. Во всяком случае, вывалил на сторону большой розовый язык. Подлетевшие на забугорном белом лебеде Портсигаров и Коля разглядывали псину придирчиво, правда держась при этом на почтительном расстоянии.
– Редкостный кобель, – резюмировал Портсигаров. – Оборотень или не оборотень, но что-то в нём есть, согласитесь.
Свинью, однако, в это утро подложил озабоченным людям вовсе не пёс Джульбарс, а редактор «Комсомольского агитатора» Аристарх Журавлёв, разразившийся громадной статьёй под угрожающим заголовком «Заговор генералов».
– А при чём здесь генералы? – удивился Балабанов, с интересом разглядывая газету. – На Шамана намекает, – пояснил Портсигаров. – Есть такой среди генералитета.
– Так ведь наш шаман не из генералитета, – запротестовал Балабанов, – а с Каймановых островов. – Бог не выдаст, Аристарх не съест, – махнул рукой Портсигаров. – Наша задача: предъявить Джульбарса голосуям в лучшем виде, изъять цепь и познакомить Стингера с нечистой силой. – Берём собаку Баскервилей и едем к Примадонне, – предложил Коля.
Балабанову страсть как захотелось увидеть королеву шоу-бизнеса, а потому он горячо Колю поддержал. Гонолупенко выразил согласие извечным своим «иес». Джульбарс покладисто гавкнул, и только Портсигаров пребывал в сомнениях. – К Примадонне без Химкина лучше не соваться. Отопрётся она, скажет, что никакой цепи не видела.
После некоторых раздумий Коля согласился с Портсигаровым. Брать штурмом «Комсомольский агитатор»,однако, не рискнули, памятуя о вчерашней успешной операции. Сегодня Журавлёв конечно же держится настороже и готов отразить любой наскок противника. Химкина следовало выманить из цитадели порока хитростью, запугать с помощью Джульбарса и принудить к бескорыстному сотрудничеству.
План охмурения журналиста составили Коля с Портсигаровым, знавшие Химкина, как облупленного. Для затравки пришлось выдумать совсем уж дикую историю о готовящегося ограблении форта Нокс и изъятии всего американского золотого запаса в пользу банка отечественных аграриев.
– А зачем аграриям столько золота? – удивился Балабанов. – Пяти миллиардов зелеными за глаза хватит.
– Ну, ты охамел, провинциал, – возмутился Коля. – Пять миллиардов зелёными! Да у нас весь бюджет в двадцать миллиардов.