На Муромской дороге
Шрифт:
– Не смеши меня, Мыскин, – прервал хозяина Портсигаров. – Где ты найдёшь в России суд, который отправит на нары миллионера. В крайнем случае, дадут пятнадцать лет условно. Отмотаешь срок на Канарах.
Получив отповедь от осведомлённого человека, Мыскин обессиленно упал в кресло и обречённо махнул рукой:
– Только учтите, я ни в чём не виновен, Полуэктова знать не знаю и знать не хочу. С Сосновским никаких дел не имел последние два года. Так и передайте Массальскому – меня на понт не возьмешь.
– Значит, это не ваши люди незаконно арестовали, а точнее похитили депутата Полуэктова?
– Слушайте вы, резидент юпитерианских спецслужб,
Пучеглазый развёл растерянно руки-грабли и отрицательно покачал головой: – Я в Москау совсем недавно. Мистер Мыскин мой фрэнд.
По-русски Боб говорил так себе, но каймановским языком владел в совершенстве, поэтому Балабанов понял его без переводчика.
– Ваш фрэнд, господин Робертсон, просверлил дырку в Мироздании и наладил контакт с представителями опричных организаций разных времён, что чревато для неокрепшей российской демократии большими потрясениями.
– Ху из опричник? – Опричник, это что-то вроде вашего цэрэушника, но с чисто русским колоритом, – пояснил Коля.
– Я протестую, – взвизгнул Мыскин. – Никаких дырок я не крутил. Это чистой воды шоу. Диснейленд по-русски.
– Так депутата Полуэктова похитил Микки Маус? – усмехнулся Гонолупенко.
– При чём здесь Микки Маус! – взорвался Мыскин. – Я буду жаловаться на вас в Страсбург. Слышите вы, полковник Барановский. Все знают, что вы агент шейха Мансура. – Мы уже договорились, что я агент юпитерианских спецслужб, господин Алекс. Если вы будете менять правила игры каждые пять минут, то мистер Робертсон может окончательно запутаться. Вы в курсе, Боб, что ваш фрэнд готовил похищение Потомакского лидера?
– Клевета, – Мыскин аж подпрыгнул в кресле. – Так и скажите Массальскому, этот номер у него не пройдёт! Вы же меня, гады, под вышку поведёте.
– Ху из вышка? – глаза мистера Робертсона грозили окончательно вылезти из орбит.
– Вышка – это смертная казнь, – пояснил Коля. – Но с некоторых пор её в России дают условно. То есть убивают, но без приговора.
– Я буду жаловаться в ООН, – завопил Мыскин в истерике. – Это грязная провокация. – Зачем вы похитили Мансурова? – холодно спросил Балабанов. – В ФСБ считают, что вы собрались выпытать у муниципального служащего систему подземных и наземных коммуникаций.
Мыскин, обладавший, видимо, не только изворотливым умом, но и немалыми знаниями в хитросплетениях нынешней как политической, так и экономической жизни, начал потихоньку соображать, что дело его даже хуже, чем он полагал. И эти соображения проступили мелкими капельками пота по побелевшему лицу. – Хотите сказать, что кто-то готовит раскрытие крупномасштабного заговора? – пристально посмотрел Мыскин в глаза Балабанову.
– Об атом тебе следовало давно бы уже догадаться, Алекс, – усмехнулся Балабанов. – А ты не нашёл ничего лучше, как подтолкнуть к электрическому стулу своего фрэнда мистера Боба.
– Ну, гад Барсуков! – с ненавистью выдохнул Мыскин. – Я так и знал, что где-нибудь он меня подставит. – Не водись со спецслужбами, козлёночком станешь, – запоздало посоветовал Портсигаров. – И вообще шире надо смотреть на мир, Алекс, иначе так козлёночком и помрёшь.
Мыскин лихорадочно пытался смотреть на мир шире, его и без того не слишком красивое лицо буквально сморщилось от чрезмерных усилий. Будимир Ковыль не выдержал напряжения свалившихся на него мировых проблем и благополучно уснул. Не исключено правда, что дело было не в мировых проблемах, а в отечественном алкоголе, который ещё не выветрился из его головы. Юноша Кузякин смотрел на Балабанова расширенными от ужаса глазами и наверняка подумывал о том, что поступил опрометчиво, променяв тихую жизнь школьного учителя на бурную и чреватую катаклизмами деятельность политика. Гонолупенко с интересом разглядывал импортную мебель, Коля с не меньшим любопытством – срамного вида картины. А Балабанов раздумывал над тем, за каким дьяволом житель тихой американской провинции Боб Робертсон пустился в сатанинскую пляску на одной шестой части суши, рискуя потерять не только нажитые папой капиталы, но и бессмертную душу. Лет американцу наверняка было уже за тридцать, но в глазах всё ещё таилась любопытство подростка, допущенного во взрослую жизнь, или агента-стажёра, дебютирующего на секретном поприще.
– Идея проекта «Ностальгия» действительно принадлежит мне, – начал признательные показания Мыскин. – Но вы же знаете, что без крыши в нашем деле не обойтись. Знающие люди порекомендовали мне подполковника Барсукова. Все складывалось более чем удачно. Народ валом валил в наши столовки. И уж разумеется это были люди не бедные. Вы понимаете, что значит для человека, всего в этой жизни попробовавшего, который не знает, куда деньги тратить и испытывает от этого сильный дискомфорт, вернуться к истокам. Ощутить, какой гигантский путь им пройден, ну и почувствовать от этого восторг.
– Бутырская тюрьма тоже приводит людей в восторг? – удивился Балабанов. – Представьте себе. Я и сам удивился количеству желающих пощекотать нервы. И уверяю вас, что поначалу всё было без обмана. Человек платил деньги и получал услуги. Но с некоторых пор я стал замечать, что у меня появились конкуренты, действующие под той же маркой, но преследующие цели далёкие от чистой коммерции.
– Были скандалы? – Скандалов не было, но, как известно, слухами земля полнится. Кое-что стало доходить и до моих ушей. Я бросился за разъяснениями к Барсукову, но этот сукин сын заявил, что защищает государственный интерес, и посоветовал мне, во избежание неприятностей, не лезть в чужие дела. Вот тогда я и сообразил, что меня хотят подставить. А тут ещё этот закон об экстремизме…
– А какую роль в ваших делах играл Мансуров? – Он был посредником между мной и властями. Мне не хотелось бы вдаваться в подробности. – Мансуров тоже был любителем острых ощущений?
– Кажется, да..
Вот ведь извращенец, прости господи! Этот паразит получал удовольствие, а майор Балабанов ночей не спал, ломая голову по поводу чудесных звуков на лестнице. Другое дело, что для Семёна Венедиктовича игра в Диснейленд в один прекрасный момент закончилась совсем не так, как он ожидал.
– У вас есть конкуренты? – спросил Балабанов. – Конкуренты, это слишком мягко сказано, – криво усмехнулся Мыскин. – У меня давний спор с одним человеком по поводу изрядного куска собственности. – И вы подозреваете, что этого человека поддерживает Масальский?
– Прямых тому доказательств нет, но после его последнего интервью Первому каналу у меня возникли серьёзные подозрения;
– И что это было за интервью?
– Я записал его на видеокассету на всякий случай, так что можете полюбоваться.