На мягких лапах
Шрифт:
До дна было не так уж и далеко, даже несколько деревьев с кустарниками виднелись, но по исчезнувшему камню стало понятно, что все это обман.
– Фарг, старина, тебе придется остаться тут,– решительно сказала женщина, подходя и снимая с седла поклажу. – Ты уж не обессудь, дружище.
– Да что уж там, - всхрапнул в ответ конь, по привычки покусывая ее волосы, спадающие на лоб.
– Это вы там осторожнее будьте.
Ивильмира погладила его по длинной черной гриве, из которой сегодня утром выбирала репяхи, в чей куст Фарг сунул морду в желании
– Если не вернемся, то ты сам понимаешь.
– Взяв одну из сумок, она перекинула ее через плечо, после чего подошла ко мне, потрепала по шерсти и решительно спросила: - Готова?
Я кивнула и она, взяв еще одну сумку, накинула лямку мне на шею, а остальную часть, положив на спину, привязала веревкой. Один конец другой веревки она обвязала вокруг моего живота, а второй вокруг своего, от чего мы стали соединены ей словно пуповиной.
Закончив с перевязкой, мы отошли на пару метров от обрыва и подруга весело с долей азарта, нетерпения и любопытства сказала:
– На счет три бежим и прыгаем вниз. Если мои предположения верны, то меня как валькирию он должен пропустить, а если нет то...– Она весело улыбнулась, пожала плечами и философски добавила: – То нет, что уж тут поделать.
Удивленно это выслушав, я присела и лапой почесала правое ухо, намекая подруге на то, что мне, кажется, послышалось или она вправду решила спрыгнуть вниз, притом, будучи не уверенной, что некий "кто-то" ее пропустит, так как она валькирия? Вот только если женщина намек и поняла, то виду не подала, с наигранной печалью спросив:
– Блохи? И где только подхватить успела?– Ее губы разлезлись в плутовской улыбке, и она лукаво добавила: – Или точнее спросить от кого?
Я, поднявшись на лапы, вздыбила усы, раздраженно дернула кончиком хвоста и повернулась мордой в сторону обрыва, намекая, что я готова к прыжку.
Тогда я вернулась под утро: уставшая, промокшая и с прокушенной холкой. Именно из-за последнего подруга и заподозрила, что-то не ладное. Хотя мне кажется, она и так бы меня заподозрила со своим-то чутьем и опытом. И это был, наверное, первый раз в нашей дружбе, когда я порадовалась тому, что она меня не понимает. В противном случае от разговоров я бы точно так легко не отделалась.
– Хорошо-хорошо,– примиряющееся протянула Ивильмира, а потом выставила одну ногу вперед, перенося на нее центр тяжести, и руки в локтях согнула. – На счет три. Раз... Два... Три!..
Под ржания Фарга: "- Удачи!", мы одновременно сорвались с места, устремившись к обрыву, а потом секунда и под ногами ничего нет...
Первым делом закладывает уши от ошалелого порыва ветра, потом в них появляется какой-то сумасшедший стук, в котором ты узнаешь собственное сердцебиение. Начинают слезиться глаза, но ты не можешь их закрыть, так как они заворожено следят за приближающейся землей. И вдруг ты понимаешь, что это не она к тебе приближается, а ты к ней. Нападает паника, страх, злость. Ты испуганно дергаешься, от представлений, как твое тело разбивается об землю, превращаясь в блин. И хоть ты понимаешь, что это займет
Белое сияние вдруг блеснуло где-то рядом. В следующую секунду, что-то меня дернуло вверх в это сияние, и я поспешно закрыла глаза.
Сияние было настолько ослепительно, что мне казалось, я могу ослепнуть даже с закрытыми глазами. Выждав пару секунд, когда чувство головокружения пройдет и вернется ощущения свободного падения с обрыва, я открыла глаза и... заорала!
Какое тут чувство падения с обрыва. Я падала с неба! Именно с неба... на землю, которая, так же как и та у обрыва, стремительно приближалась. Только почему-то не было ощущения ветра. Сердце в ушах не стучат и глаза не слезились. Я даже подумала о том, что нас все-таки, кто-то там не пустил куда-то там, мы умерли, и я сейчас направляюсь в предполагаемое место после смерти, как услышала счастливый крик:
– Получилось! Эль, ты только глянь на это!
Все-таки живы, так как после смерти попасть в одно место мы никак не могли.
Я проследила за веревкой и увидела в нескольких метрах от себя Ивильмиру, у которой за спиной порхали два голубых крыла, сотканных, кажется, из самого воздуха. Подобные "дополнения" обнаружились и у меня за спиной. Именно поэтому ветер в лицо не дул, так как он попросту собирался за спиной.
Успокоившись, я глянула вниз и обомлела от красоты растелившейся долины.
Она была круглая и ограждалась острыми пиками гор, которые длились до самого горизонта, во все четыре направления. Долина напоминала коврик, связанный из оставшихся ниток. Больше всего было зеленого и коричневого цвета, но были и пятнышки желтого, синего, фиолетового и даже розового. И в центре "коврика" располагался храм, который совсем не был похож не на один из видимых мной храмов. Признаться их было не много, но у них хоть прослеживалось какое-то сходство, в отличие от храма Сирин.
Я хорошо запомнила день, когда впервые увидела птицу в клетки. Точнее несколько десятков, так как меня привезли не продажу на базар и "хозяин" устроился как раз возле птицелова. Я привыкла и даже слегка завидовала тому, что птицы свободно летают в небе, поэтому подобное зрелище было для меня дикостью. Но они совсем не печалились своему заключению, а наоборот весело щебетали друг с другом, прыгая по жердочкам, словно на показ перед двуногими. Многие из них, правда, рассматривали не птиц, а клетки, которых было большое разнообразие. И с красивой резьбой, покрытой разноцветными красками, и с железными фигурками, и с цветочками, и с ленточками, и с колокольчиками, но все как один с прутьями.
И сейчас перед моими глазами находилась самая большая в мире каменная клетка, в которой росло раскидистое, разноцветное дерево. Вот только прутья у нее были не каменные, а наоборот, свободные пространства, из которых торчали ветки с разноцветными шапками листвы, а вот то, через что клетка должна просматриваться, было каменным. Низа у этой странной клетки не было, и колоны выступали прямо из земли, а верх был с ровной, круглой крышей, из центра которой выглядывала макушка дерева.
На крышу мы и направились. Точнее нас направили крылья, которые я, признаться, опасалась и даже лихорадочно пыталась вспомнить и пересчитать, сколько там еще жизней у меня осталось.