На Новую Землю!
Шрифт:
Лед у м. Узкого в Маточкином Шаре.
Хотя сейчас мы находимся в довольно тяжелых условиях, но мы совершенно не знали и не предполагали, что и в западной части Маточкина Шара, т. е. там, где остался „Таймыр“, состояние льдов также очень неблагоприятное и сильно ухудшилось после нашего ухода. Мы думали, что находимся у края ледяных заторов и прорывающиеся массы льдин быстро выносятся в Баренцово море. Но на самом деле картина оказалась несколько иной и, как выяснилось впоследствии, у выхода в Баренцово море происходили такие же скопления льдов, как и здесь, и даже «Таймыру“ не раз приходилось сниматься с якоря и спешно укрываться от неожиданных напоров. По этому поводу в стенгазете „Таймыра“ даже появились стихи:
Вчера на карбасе пустились Пять человек пройти пролив, А к ночи льды опять сгустились, Прогнав в Поморский нас залив.Таким образом, в течение некоторого времени мы были совершенно отрезаны и от „Таймыра“ и от радиостанции, при чем ничего не знали, что происходит вокруг нас. Ждет ли „Таймыр“ расхождения льдов или собирается уходить? Настоящий ледяной мешок, из которого трудно выйти.
Но все же хорошо, что мы не остались на „Таймыре“.
24—26 августа. Все время продолжает дуть сильный остовый ветер, который временами прорывает ледяную пробку и нагоняет новый лед к месту нашей стоянки. На работы можно выезжать лишь в периоды смены течений, когда лед на некоторое время останавливается. Драги разбираем на берегу из боязни, чтобы лед не сдавил карбас. Для гидрологической станции встали на мешок с камнями весом в пуда два, на якорь и драгу. Но и на этот раз все же не удалось взять станции. Теперь уже по другой причине — проходящей льдиной батометр был сорван и потоплен. Потеря непоправимая — ужасно досадно.
Несмотря на постоянные льды и угрозы затора, в итоге все же за эти дни взято около 15 драг, что пока вполне достаточно для этого района. Теперь нам следует попробовать продвинуться дальше и перейти к м. Снежному. За последние дни мы настолько привыкли ко льдам, что теперь они не особенно смущают нас, и мы решили сейчас же по окончании работ двинуться дальше на восток, даже если состояние льдов не улучшится. С этой целью к вечеру 25 августа выехали на карбасе на ледяную разведку — посмотреть, насколько действительно ледяная пробка является непроходимой для „Ошкуя“. По беспечности взяли лишь небольшой кусок хлеба, в надежде на быстрое возвращение. Попутное течение вместе со льдами довольно быстро поднесло нас к переузыо. Чтобы не зарываться в лед, так как к этому времени лед опять двинулся густой массой, высадились на берег и дальше пошли пешком вдоль южного острова. Во время всей пешей экскурсии у самого берега, шагах в десяти, среди льдин назойливо высовывались тюлени и с любопытством подолгу смотрели на непонятных гостей. Наши движения и возгласы на этот раз не производили никакого впечатления. Как полагается, ружья были оставлены у карбаса. Один тюлень особенно долго плавал в шагах пяти, я осторожно наставил фотографический аппарат, но в самый последний момент тюлень исчез.
До мыса Снежного, к сожалению, не дошли, так как уже начало темнеть, но все же прошли на восток от переузья не менее верст 6-ти. На всем этом протяжении весь пролив забит тяжелым льдом карского типа; во многих местах высокие торосистые нагромождения и ропаки. Но это обстоятельство нас нисколько не смущало, так как вдоль самого берега во время прилива почти повсюду оставалась свободная вода.
Беспрерывные каменистые россыпи и ребром поставленные сланцевые пласты наподобие старозаветных книг, а также многочисленные горные ручейки, через которые приходилось перепрыгивать или проходить вброд, в конце концов начали отнимать наши последние силы. Больше всего за эту экскурсию пострадали сапоги, и по возвращении на наших ногах были какие-то лохмотья, совсем непохожие на обувь. Мы страшно обрадовались, когда увидели, что А. Цветков, остававшийся у карбаса, в ожидании нашего возвращения настрелял молодых чаек и начал их жарить на костре. Мы тотчас с жадностью набросились на них, как на лакомое блюдо; я никогда не думал, что они могут быть такими вкусными — поджаренными не на сковородке с маслом, а прямо на палке на своем жиру, без соли и хлеба.
Пока мы ходили пешком к мысу Снежному весь пролив быстро забило новым льдом и мы оказались отрезанными от палатки, расположенной на противоположном берегу. Хоть видит око, да зуб неймет. Ничего не поделаешь, необходимо выждать следующего прилива, с которым, возможно, лед несколько поредеет. От ходьбы сильно вспотели, а теперь холодно и трудно согреться. Повидимому мороз, так как замерзли ручейки. С приливом лед, действительно, несколько разошелся. Тотчас спустили карбас на воду и, волоча его у самого берега и перетаскивая через льдины (к нашему счастью, карбас был без груза), наконец, с трудом добрались до лагеря. По дороге убили тюленя, который впоследствии очень долго служил хорошим подкреплением, так как часть мясных консервов, взятых из Ленинграда, к нашему общему несчастью, оказалась испорченной и нам уже приходилось экономить продовольствие.
27—28 августа. Восточный ветер, наконец, совсем ослабел. В воздухе стало как-то сразу теплее. Утром на одно мгновение вытянуло солнышко. Настроение поднялось. Все вымылись, раздетые по пояс, в горном ручейке — страшно холодно, но в то же время приятно; уже много дней не удавалось даже вымыть лица.
Но вскоре с запада нашел сильный туман и пошел дождь. От ледяных заторов и сильных ветров в проливе высоко поднялась вода и затопила палатку. Пришлось спешно перебираться на более высокое место. Часть вещей основательно подмокла.
Оба дня выезжали на драгаж, который повторил результаты предыдущих дней и дал лишь несколько новых видов животных и водорослей.
Лемминг.
Ходили на экскурсию в горы. Масса леммингов. Одного поймали живьем. Лемминг, или пеструшка (на Новой Земле два вида: Lemmus obensis и Dicrostonyx torquatus) — самоеды их называют просто мышами, — принадлежит к роду, близко родственному обыкновенным полевкам. На Новой Земле временами они появляются в массовом количестве, в другие года, напротив, их нет совсем. Лемминги совершают большие кочевки, которые обусловлены, повидимому, недостатком пищи. В прежнее время они были очень характерны для нашего Мурмана, но теперь они почти совершенно исчезли со всего Кольского полуострова. Леммингов разыскивать довольно легко и быстро по их характерным норкам. Часто все склоны гор покрыты этими норками, при чем между соседними существуют протоптанные тропинки, по которым они перебегают из одной норки в другую. Сами норки в виде сложных и запутанных ходов. Питаются растительной пищей, как и все грызуны. Плодятся, по-видимому, один раз в год. По своей внешности лемминг довольно сильно отличается от наших полевок — он более грузного телосложения, с очень короткими ушами и хвостом. Лапы густо опушены и вообще мех значительно гуще. Окраска бывает самая разнообразная — от бледно-желтовато-бурого до темно-коричневого цвета. На спине обычно темные полосы и пятна в виде своеобразного рисунка. Главные враги леммингов — песец и полярная сова. В желудке одной совы часто удается найти до восьми леммингов. За леммингами проворно охотятся самоедские собаки, которые легко выкапывают их из земли и тут же пожирают.
Норка лемминга (фот. автора).
В проливе лед начал постепенно редеть. Завтра предполагаем двинуться дальше на восток.
На льдине.
29 августа. Встали пораньше, чтобы воспользоваться попутным течением и легким западным ветерком [22] .
Предварительно плотно закусили жареной тюлениной, а затем быстро начали укладывать вещи и разбирать походную палатку. При наших обстоятельствах никогда нельзя быть уверенным, что благоприятные условия в нужный момент не изменятся коренным образом, а потому не мешкая мы поспешили отвалить от берега и весело тронулись в путь. В проливе против стоянки мелко-битый лед в 1—2 балла. Вдоль берегов порядочное количество больших льдин, сидящих на мели. В воздухе сравнительно тепло и у всех приподнятое настроение.
22
Интересно отметить, что в Маточкином Шаре в разных его частях часто дуют противоположные ветры и никогда нельзя определенно сказать какой будет ветер за следующим мысом.
Переход до переузья прошел без особых затруднений. Само переузье с попутным ветром и течением проскочили очень быстро и незаметно. Но вскоре ветер совершенно стих и дальше пошли на веслах. Вначале льды совершенно не мешали, но затем они начали быстро сгущаться и у м. Снежного мы увидели уже сплошной непроходимый лед, который окончательно преградил нам дальнейший путь. Делать было нечего и мы повернули к берегу, чтобы вылезти на горы и посмотреть сверху, не существует ли какого-нибудь прохода вдоль самого берега. От ледяной пробки в это время мы находились еще на порядочном расстоянии, но течение, идущее из Баренцова моря, все время постепенно его уменьшало. Вдруг это приближение стало очень быстрым и в какие-нибудь 3—5 минут мы оказались на расстоянии не больше одной сажени. Оказалось, что в этот момент ледяная пробка прорвалась от напора льда со стороны Карского моря и лед сплошной массой пошел против течения. Уйти от движущегося льда уже не было возможности.