На огне святом сожжем разлуку
Шрифт:
– Говори, царь. Я пойду на край света, чтобы тебе угодить!
– Так далеко не надо. Ой, колет в спину! Проклятые вражины! Так помолотили меня, как сноп ячменя. Плохо дело. Я, видимо, умру, Печерун!
– Что ты говоришь, царь?
– с мнимым ужасом вскрикнул Печерун.
– Но можно ли думать о таком? Мы еще не утвердили царство витицкое, мы еще должны двинуть силу свою к краям верховинских, чтобы и там знали руку царя Горевея. Не мысли, царь, о грустном, тебе рано идти в край Световида!
– Не уговаривай меня!
– простонал Горевей.
– Сам
Царевна метнулась к отцу, прислонилась щекой к груди. Заглянула в лицо, приложила нежные ладони к челу.
– Чего вам, отченька? Зачем позвали на рассвете?
– Мирося - торжественно отозвался царь, обнимая ее за плечи – ныне ты должна избрать себе жениха.
Девушка отшатнулась от него, а в глазах Печеруна засветились огоньки любопытства.
– Отченька, как это избрать? Из кого?
– Имею на примете трех воевод и рыцарей своих. Из них ты и выберешь себе судьбу.
– Кто же это?
– омертвевшим голосом отозвалась девушка.
– Скажу. Хе-хе! Чего это ты побледнела? Млеешь от любопытства? Ничего, ничего. Отец плохого тебе не подсунет. Ой! Сам знаю, что тебе по нраву будет. Слушай же. Первый рыцарь - Мечик, Печерунов сынок.
Советник аж подскочил на радостях, склонился перед царем в низком поклоне.
– Царь, мы с сыном - твои смерды вовек. Позвать сына?
– Подожди - недовольно отрезал Горевей.
– И чего ты спешишь, как будто голодный к столу? Я имею еще двух рыцарей на примете. А дочка уж сама выберет, кто ей по вкусу. Хе-хе! Хоть я думаю, что Мечик был бы наилучшим. Слушай же, доченька: еще имеешь для выбора рыцаря Борила и воеводу Тирла. Говори же, кто будет мужем твоим? Кто станет отцом следующего царя?
Царевна гордо распрямилась.
– Отченька, я не люблю ни одного из них. Нет между них избранника моего!
– Разве спрашиваю, кого ты любишь?
– гневно воскликнул Горевей - Непослушный ребенок. Ой! Мне кричать трудно, а ты меня сердишь. Скажешь тоже - любовь, милование. Мне царевич нужен, а не твоя любовь. Выбирай из тех, кого я назвал.
– Без любви не женюсь!
– упрямо ответила Мирося.
– Мирося - льстиво пропел Печерун, удерживая ее за руку - и ты лишь прикажи - Мечик ляжет перед тобой послушным псом. Он не даст на тебя даже пылинке упасть.
– Знаю, знаю - вырвалась от него царевна и тоскливо посмотрела в окно на мглистый горизонт, где разгорался рассвет – но мне не по сердцу льстивые псы, Печерун! Мне хочется, чтобы мой жених был славный рыцарь, герой!
– Прикажи!
– вскрикнул советник.
– Прикажи… и Мечик станет героем!
– Ну это ты уже того, чушь порешь - сказал царь – из Мечика герой, как из домашнего цуцыка волк. Однако для Мироси годится. Мне герои ни к чему. В дружине - другое дело! А для царствования нужны люди хитрые, рассудительные, умные. Мирося, кого ты выбираешь?
– Может, я кого другого назову?
– несмело сказала Мирося.
– Не выдумывай! Или слушайся, или выгоню тебя в дикую степь! Ой, непослушная девочка! Выбирай, кому говорю!?
– Согласна - вдруг отозвалась девушка, а на ее лице промелькнула улыбка – есть одно условие.
– Какое там еще условие? Ой! Несите меня к кровати. Ну, говори.
Царя перенесли от окна к постели, укрыли шерстяной накидкой. Мирося несмело подступила к нему.
– Отченька, пусть ваши рыцари разгадают загадки, которые я загадаю. Тогда я соглашусь. Кто все загадки разгадает - тот и станет моим женихом.
– Зачем эти финтифлюшки?
– удивился царь.
– Туману напускаешь, Мирося - сделал гримасу Печерун.
Мирося лукаво глянула на советника.
– Хочу убедиться пригодны ли рыцари царствовать. Для этого надо иметь незаурядный ум. Вот мы и увидим, чего она стоит у ваших рыцарей: носить шлемы или, может, еще для чего?
– Хе-хе - удовлетворено улыбнулся Горевей - мудрый ребенок у меня. Печерун, пусть так и будет. Собирай людей, воинов, рыцарей, пусть весь Витич знает - царевна будет выбирать себе пару. Ой, печет! Не забудь – снова выкатывайте на площадь мед, жгите костры, жарьте ягниц и телков! Праздник для всех! Пусть знают щедрость Горевея!
Праздничный гомон катился над площадью, около кострищ дружинники и ремесленники угощались из грубезних дубовых бочек медом, наливая душистый напиток в глубокие бронзовые черпаки. А девушки и женщины, дети и старые люди скоплялись около царской каменной светлицы, поглядывали на крыльцо, откуда должна была выйти царевна. Всем было весело и интересно: витицкий люд знал, Мирося будет выбирать себе суженного как-то необычно, не так, как все. Пришел к городищу и пастух Корень, увидел меж толпой сына Зореслава, поздоровался с ним.
– Как тебе здесь? – он тревожась глянул сыну в глаза – Как-то ты осунулся. Прошла всего одна ночь, а ты уже какой-то не такой.
– Какой же?
– Сам не свой. А ведь вчера ты славно дубасил врагов. Если бы не ты, царю было бы не до шуток. Хвалю, сынок, хвалю.
– Ой, отченька! - хмуро ответил сын – Мне теперь не до этого!
– Да вижу, вижу! Думаешь, не понял? Прикипел уже сердцем к царевне? Все беды сразу на мою седую голову. Глуп ты, аж накручен. Лезешь сам в пасть гадючью, как будто глупый лягушонок. Когда-то будешь смеяться над собой.
Парень отвернулся с досадой.
– Может, когда-то и буду смеяться, а ныне плакать хочется.
Его душу рвали на доли незримые коршуны. Не мог дождаться, когда появится Мирося, чтобы заглянуть ей в глаза. Что же случилось, что сразу после благословенной ночи она решила выйти замуж? А как же их любовь? Цветок среди волшебной опушки? Или это приснилось? Привиделось в пустых грезах? А в жизни - пастуху к сердцу царевны нельзя?
Неподалеку послышались нежные переборы гусел, тихий голос Бояна запел древнюю думу. Корень с сыном пробились к крыльцу, остановились возле певца. А он, возведя незрячие глаза вверх, перебирал чувствительные струны и вплетал в тревожную мелодию странные слова: