На острие главного удара
Шрифт:
Сначала все шло так, как было задумано. Мощным ударом из района Жерновка Овечий Верх - Никольское при поддержке всех огневых средств корпуса танкисты смяли передовые фашистские части и продвинулись вперед на 4-5 километров. Со своего КП я видел, как отступают цепи фашистской пехоты, как один за другим вспыхивают на поле боя их танки.
Но ко 2 июля обстановка на смежных флангах нашего и 16-го танковых корпусов резко изменилась, причем не в нашу пользу.
Противник подтянул танки и артиллерию и форсировал реку Кшень в районе Казанка, создав угрозу флангам своих корпусов. На горизонте появилась туча фашистских бомбардировщиков - 75 самолетов. Среди них были "юнкерсы", "хейнкели" и даже итальянские "капрони". Боевые порядки мотострелков заволокло пылью. Пехота вынуждена была залечь.
Тем временем артиллерия врага прямой наводкой обрушилась на наши танки. Первую атаку мы отбили, но последовала вторая, третья...
В невероятно тяжелые условия попал 1-й танковый корпус. На нашем участке фронта авиации было мало. Правда, нас прикрывал 3-й истребительный авиакорпус, которым командовал генерал-майор авиации Е. Я. Савицкий (ныне маршал авиации, дважды Герой Советского Союза). Но, находясь в бесконечных воздушных боях. на разных участках фронта, он не мог оказать нам, танкистам, существенной помощи. Самолетов у Савицкого не хватало. Изредка над полем боя появлялись два-три наших истребителя. Но что они могли сделать со стаями "мессершмиттов", прикрывавших на разных высотах свои бомбардировщики?! Своими зенитными средствами корпус также был не в силах отразить массовые налеты фашистской авиации. Поэтому гитлеровские стервятники бомбили, обстреливали нас почти безнаказанно.
И все же, несмотря на тяжелейшую обстановку, корпусные части держали оборону, стояли насмерть на захваченных рубежах. Снова, в который раз за год войны, мы действовали испытанным в обороне методом танковых засад, перемалывая в неравной схватке живую силу и технику врага.
Ожесточенные бои пришлось вести за каждую высоту, за каждое село, зачастую значившееся только на карте, ибо в действительности село, за которое шел бой, представляло собой груду битого кирпича и обгоревших бревен. В эти дни танкисты иногда сутками не вылезали из машин и дрались с невероятным упорством. Многие командиры показали образцы подлинного воинского мастерства.
3 июля мне доложили, что 246-й мотополк противника форсировал реку Кшень и захватил населенные пункты Огрызково, Новая жизнь. Я приказал командиру 49-й танковой бригады полковнику Д. X. Черниенко окружить и разгромить противника. Комбриг мастерски выполнил эту задачу. Он нанес фланговые удары по противнику, отрезал ему пути отхода за реку Кшепь и почти полностью уничтожил вражеский мотополк. Только небольшим разрозненным группам врага удалось перебраться вплавь на противоположный берег. Две тысячи солдат осталось лежать в травянистой низине реки. Полк противника потерял все свое вооружение, в том числе 26 орудий.
Искусным командиром показал себя майор Земляков. Под селом Ожога 7 танков под его командованием смело вступили в бой с 30 танками противника. В результате двухчасового боя танкистам удалось поджечь 17 машин противника.
Захваченные рубежи корпус удержал, и гитлеровцам не удалось развить прорыв в северном направлении. Но противник тут же перенацелил свой удар и стал продвигаться прямо на восток. Это не только не ослабило напряжения, но и осложнило общую обстановку. Из штаба фронта пришел новый приказ
Первому танковому корпусу предписывалось быстро сдать занимаемые рубежи 109-й стрелковой бригаде, которая с минуты на минуту должна была подойти нам на смену. Частям корпуса предписывалось перегруппироваться на правом берегу реки Кшень в районе Огрызково - Юрское и выйти к населенному пункту Волово, с тем чтобы не дать противнику расширить на север образовавшийся прорыв; остановить фашистов в междуречье Кшень и Олым, а затем нанести удар в направлении Турчаново - Замарайка и левым фяавгом выйти в район железнодорожной станции Тербуны. Наш сосед, 16-й танковый корпус, должен был нанести встречный удар с юга на север, в направлении Воловчик - Замарайка.
Не теряя времени, наша разведка, а за нею передовые части корпуса направились в новый район боевых действий. За передовыми частями, взяв с собой дивизион реактивной артиллерии, выехал и я. Начальнику штаба полковнику Андрею Григорьевичу Кравченко я поручил как можно быстрее закончить смену частей и вести танкистов в район Тербуны.
В пути получаю от разведки первое тревожное донесение. Оказывается, гитлеровцы уже подошли к реке Кшень. На левом берегу обнаружено большое скопление вражеской пехоты, артиллерии, транспортов. Гитлеровцы ждут, когда саперы наведут понтонный мост.
Надо бы, конечно, улучив удобный момент, атаковать гитлеровцев. Кстати, как донесла разведка, ведут они себя на берегу Кшени довольно беспечно. Но кого бросить в атаку? Части корпуса еще сменяются или в лучшем случае в пути. Выручил дивизион "катюш". На ходу поставил задачу командиру дивизиона, выделил ему в прикрытие разведчиков. Расторопный капитан С. В. Гаврюков вывел машины вперед и внезапно дал залп по фашистам.
Удар по вражеским войскам пришелся точно. Переправа была мгновенно разрушена, и гитлеровское скопище, находившееся на другом берегу Кшени, было разбито вдребезги. Паника среди фашистов поднялась неописуемая. Транспортные машины горят, пушки перевернуты верх колесами. Бежать удалось немногим. Немало боевого имущества оставил противник на берегу Кшени. Но вам не до трофеев. Не исключено, что через считанные минуты к реке подойдут другие фашистские части. Надо как можно скорее создать оборону в междуречье. К этому, собственно, и сводился приказ командующего войсками фронта.
Теперь ясно, почему нас торопили перейти в междуречье, не дожидаясь полной смены частей. Промедли мы час-другой - и положение на этом участке фронта могло оказаться полностью проигрышным, причем не только для вас, но и для соседних танковых корпусов.
Трофеи мы не собирали, но пленных захватили. Из показаний гитлеровцев, перепуганных и еще не пришедших в себя после убийственного залпа "катюш", узнали, что на этом направлении действуют немецкие и итальянские части. Воюют здесь войска небезызвестного фашистского генерала Роммеля, спешно переброшенные на советско-германский фронт из Ливии. Стало также ясно, почему против нас в эти дни действовали немецкие танки, окрашенные в желтый цвет цвет песка пустыни. Как видно, фашистам в спешке некогда было их перекрашивать. Да и "капрони", появившиеся над полем боя, подтверждали показания пленных о вводе в сражение итальянских частей.
Заняли оборонительный рубеж. Установили связь с соседями. Слева от нас занимала оборону 1-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Ивана Никитича Руссиянова. На заре командирской деятельности мы служили с ним в 81-м стрелковом полку. Тогда Руссиянов командовал взводом, а я был помощником командира роты.
О дивизии бывшего сослуживца я слышал много хорошего. Летом и осенью сорок первого она геройски дралась под Минском и Ельней и первая среди частей Красной Армии получила звание гвардейской.