На острове Колибрии, или Кровь королей
Шрифт:
Разговор был невозможен в такой давке, но Билли испытывал жажду человеческого общения. Он направился к площади Святого Иоанна Дамаскина.
Здесь друг против друга возвышались собор и театр. С третьей стороны площади была расположена простонародная таверна Синего Краба, а с четвертой стороны, за широкой, уставленной столиками террасой, поднимался перегруженный украшениями фасад «Сплендид-отеля». Копперсвейт подумал, выбирая между двумя увеселительными местами, затем, как истый американец, он решительно направился к более дорогому.
– Куда вы? – спросил Загос. Билли мотнул головой вперед.
– Подождите! – закричал лейтенант. Копперсвейт так решительно врезался в толпу, что
Загос отстал на два шага и должен был бегом догонять американца.
Приближался час завтрака; терраса «Сплендид-отеля» была полна народу. Оркестр исполнял «Птичку-колибри». Но даже это не задержало Билли.
Все же офицер нагнал его у входа.
– Не ходите туда, – предостерегающе шепнул Загос.
– А в чем дело?
– Вам не следует находиться в местах скопления публики. Мало ли что может случиться в густой толпе!
– Эта толпа, по-видимому, развлекается, – ответил Билли, хмурым взглядом окидывая пирующих.
– Мы, колибрийцы, все наши праздники справляем за столом.
– А что вы празднуете сегодня?
– Вы знаете сами! – Загос запнулся, потом докончил: – Обручение короля.
– Что ж, будем праздновать и мы, – мрачно произнес Билли и стиснул зубы.
Его лицо выражало решимость, и, желая избежать публичной сцены, Загос только пожал плечами. Они поднялись на террасу и увидели единственный незанятый столик, освободившийся как раз в минуту их прихода. Кругом сидела нарядная публика: дамы в парижских туалетах, мужчины в военной форме и визитках. Ленты пестрели в петличках, ордена сверкали на офицерских мундирах.
В голове Билли зародилась безумная мысль. Но он не мог сосредоточиться на ней. Несмотря на то, что весь этот блеск и веселье действовали на его натянутые нервы, он не мог допустить, чтобы его личные чувства помешали ему исполнить свою роль радушного хозяина. Отказавшись, по просьбе гостя, от коктейля, вновь пришедшие вскоре увидели перед собой ломти маслянистой морской рыбы, тушеной с лавровым листом и гарнированной белыми dragasami, правда, не румынскими, но колибрийского происхождения, что представляло собой неплохую имитацию. Копперсвейт отказался от одобести, с которым он впервые познакомился в тот же самый день, когда впервые увидел принцессу Ариадну.
– Здесь недурно, – сказал он.
Загос откровенно наслаждался едой. Для худощавого человека он ел удивительно много. Тем не менее, он все еще страдал от угрызений совести.
– Я не должен был соглашаться, – сказал он.
– На что? На то, чтобы я угостил вас завтраком?
– На то, чтобы мы оставались здесь. Послушайте! – он не донес основательно нагруженную вилку до рта. – Принцесса сказала мне, что вы должны уехать.
– Я не хочу.
– Она хочет этого.
Копперсвейт отодвинул почти нетронутую тарелку.
– Вы сказали, что готовы умереть за нее?
– Без сомнения! – это было сказано самым деловым тоном. – Наша семья всегда – целых девять веков – служила Стратилатосам.
– Так вы стали бы сражаться за нее?
– Само собой разумеется.
– Отлично, – сказал Билли. – Два бойца лучше одного; я – второй.
Он сказал это коротко и просто, но после минутного молчания лейтенант, восхищенными глазами глядевший на него, протянул ему через стол руку и обменялся с ним крепким пожатием.
– К сожалению, для нее будет лучше, если мы не будем ничего затевать, – сказал Загос. – Вы должны быть крайне осторожны. Если столкновение произойдет до вашего отплытия…
– О, перестаньте! – воскликнул Билли.
– Но полученный приказ…
– Да ведь принцесса – пленница!
– Против этого вы ничего не можете поделать. Копперсвейт перегнулся через стол, оттолкнув расставленные блюда. Его лицо пылало энтузиазмом:
– Загос, я увезу ее отсюда.
– Ого, недурно! Принцессу?… Ничего из этого не выйдет. Она сама не захочет быть освобожденной. Закон, долг, благополучие родины!… Ее удержат препятствия этого рода.
– Что касается политики вашего королевства, – сказал Билли, – то она меня очень мало трогает. Это должно быть ясно между нами с самого начала. Но поскольку речь идет о принцессе Ариадне… Загос покачал головой.
– Как? – спросил он. – Как вы могли бы ее похитить? Представим себе даже, что она согласится на то, чтобы ее похитили. Как вы это осуществите?
– Вы хотите сказать, как мы это осуществим? Прежде всего мы должны помнить, что у нас для этого неделя сроку. Далее – то, что здесь есть гавань, полная пароходов, большинство из которых можно купить за хорошую цену. У меня дома есть деньги, и я могу вытребовать их по телеграфу. Суверенитет правительства вашего острова кончается в трех милях от берега. Наконец, вы знаете дворец Стратилатосов, и стража знает вас. Все, что нам остается сделать это…
Но тут произошло то, чего опасался и что давно предвидел более осторожный из двух собеседников. Случилось это внезапно, и осторожность, в лице Загоса, забила тревогу, вылившуюся в одном восклицании:
– Корвич!
Подробный план Билли так и остался недосказанным. Копперсвейт повернул голову в ту сторону, куда смотрел Загос. Быстрыми шагами пробирался между столиков человек со сломанным носом.
– Он увидел нас! – сказал Загос.
– Что же с того? Я, кажется, остановился на том… Лейтенант привстал со стула.
– Да ведь он направляется сюда!
– Не все ли равно? Наше жаркое, я вижу, тоже направляется уже сюда.
– Мне дан приказ охранять вас от столкновений. Мы должны уйти.
Билли остался сидеть, и… произошло неизбежное.
Корвич, с выпяченной нижней челюстью, с побагровевшими шрамами на лице, подошел к столику американца и усмехнулся ему в лицо.
– Я искал вас, – сказал он без особых предисловий. – Прошлой ночью вы не могли драться на дуэли, как дипломат. Сегодня вы уже больше не дипломат. Но мужчина ли вы? Если так, то я говорю вам, что мне не нравится цвет ваших волос.