На острове
Шрифт:
– Возможно, процедура займет несколько месяцев.
– Я согласна, Том.
За ужином к нам присоединились Алексис и Грейс. Ко времени, когда мы сели за стол, все уже держались посвободнее, чему значительно поспособствовала вторая порция аперитивов. Все отнекивались от второго захода, но все равно выпили.
Джейн подала говяжью вырезку, жареные овощи и печеный картофель. Алексис и Грейс украдкой поглядывали на меня и улыбались. Я помогла Джейн убрать со стола и сервировать теплый яблочный пирог с мороженым на десерт.
Когда мы с Ти-Джеем собрались уходить, Том протянул
– Что это?
– Чек. Мы по-прежнему должны вам за репетиторство.
– Вы ничего мне не должны. Я же не выполнила свою работу.
Я попыталась вернуть конверт.
Мужчина вежливо отвел мою руку.
– Мы с Джейн настаиваем.
– Том, прошу…
– Просто возьмите, Анна. Нам будет приятно.
– Ладно. – Я положила конверт в сумочку. – Спасибо за все, – сказала я Джейн.
Я посмотрела ей в глаза, и она не отвела взгляд. Не каждая мать приняла бы так тепло подружку сына, которая гораздо старше его, и мы обе это понимали.
– Всегда пожалуйста, Анна. Заглядывайте к нам еще.
Ти-Джей заключил меня в объятья сразу же, как только двери лифта закрылись. Я выдохнула и опустила голову ему на грудь.
– У тебя чудесные родители.
– Я же тебе говорил, что они классные.
Ко всему прочему Каллаханы были весьма щедрыми. Потому что позже тем же вечером открыв конверт, я обнаружила там чек на двадцать пять тысяч долларов.
* * *
Пресс-конференция должна была начаться в два. Том и Джейн Каллахан стояли поодаль. Том держал небольшую видеокамеру – единственную, на которую было разрешено снимать.
– Ясное дело, о чем они будут спрашивать, – вздохнула я.
– Ты не обязана отвечать, если не хочешь, – подбодрил Ти-Джей.
Мы сели за длинный стол перед морем журналистов. Я непроизвольно постукивала правой ногой по полу, а Ти-Джей наклонился и легонько погладил меня по бедру. Но не стал задерживать руку надолго.
Кто-то прикрепил к стене большую карту с двадцатью шестью атоллами Мальдивских островов. Представительница пресс-службы новостного канала, назначенная модератором пресс-конференции, начала объяснять репортерам, что мы с Ти-Джеем больше трех лет прожили на необитаемом острове, судя по всему, значительно пострадавшем из-за цунами. Лазерной указкой она ткнула в остров Мале, откуда мы вылетели.
– Наши герои летели отсюда вот сюда, – показала она на другой остров, – но из-за сердечного приступа у пилота самолет упал где-то посередине.
Первый вопрос задал журналист из заднего ряда. Ему пришлось докрикиваться до нас.
– О чем вы подумали, когда поняли, что у пилота инфаркт?
Я наклонилась к микрофону и сказала:
– Боялись, что погибнем, и гадали, сможет ли он посадить самолет.
– Вы пытались ему помочь? – спросил другой журналист.
– Анна пыталась, – подключился Ти-Джей. – Пилот попросил нас надеть спасательные жилеты, занять свои места и пристегнуть ремни. Когда он повалился на руль, Анна отстегнула свой ремень и пошла делать ему массаж сердца.
– Как долго вы находились в открытом море, пока не добрались до острова?
На этот вопрос ответил Ти-Джей:
– Точно не определить. Солнце село примерно через час после падения самолета и встало вскоре после того, как мы доплыли до берега.
Весь следующий час мы отвечали на вопросы. Нас спрашивали обо всем: от добывания и приготовления пищи до конструкции построенной нами хижины. Мы рассказали о сломанной ключице Ти-Джея и о почти убившей его лихорадке. Упомянули налетавшие бури и подробно описали, как дельфины спасли Ти-Джея от акулы. Говорили о смертоносном цунами и о счастливом воссоединении в больнице. Казалось, всех потряс рассказ о перенесенных нами лишениях, и я немного расслабилась.
Затем журналистка из первого ряда, женщина средних лет с хмурым лицом, спросила:
– Какие отношения были между вами на острове?
– Это к делу не относится, – отрезала я.
– Вы знаете, каков возраст сексуального согласия в штате Иллинойс? – настаивала она.
Я не стала указывать, что остров находился не в Иллинойсе.
– Конечно, знаю.
На случай, если кому-то об этом не известно, журналистка решила внести ясность:
– Возраст согласия в штате Иллинойс составляет семнадцать лет, за исключением случаев, когда одной из сторон является представитель власти, например, учитель. В таких случаях возраст согласия увеличивается до восемнадцати лет.
– Законы не были нарушены, – заявил Ти-Джей.
– Иногда жертв насилия заставляют лгать, – парировала журналистка. – Особенно если насилие произошло в юном возрасте.
– Не было никакого насилия, – не поддался Ти-Джей.
Следующий вопрос она адресовала напрямую мне:
– Как думаете, согласятся ли налогоплательщики Чикаго выплачивать зарплату учителю, подозреваемому в сексуальных домогательствах к ученику?
– Да не было никаких домогательств! – взорвался Ти-Джей. – Как до вас достучаться?
Хотя было понятно, что вопросы о природе наших отношений неизбежны, я никогда не рассматривала возможность того, что нас обвинят во лжи или сочтут, что я принудила Ти-Джея к сексу. Посаженные журналисткой ядовитые семена наверняка дадут щедрые всходы, подпитываемые сплетнями и умозрительными заключениями. Каждый, кто прочтет о нас, усомнится в моей порядочности и начнет фантазировать по поводу моих действий. По меньшей мере мне будет очень сложно найти работу в школе, что, скорее всего, прикончит мою преподавательскую карьеру.
Когда мозг закончил переваривать, что журналистка наделала своими вопросами, у меня едва хватило времени отодвинуть стул и метнуться в женский туалет. Я распахнула дверь кабинки и наклонилась к унитазу. Перед пресс-конференцией я не смогла проглотить ни кусочка, и желудок лишь впустую сокращался, ничего не извергая. Кто-то открыл дверь.
– Все нормально, Ти-Джей. Выйду через минуту.
– Это я, Анна. – Голос был женским.
Я вышла из кабинки. В туалете стояла Джейн Каллахан. Она распахнула объятия, и это было невероятно похоже на то, как сделала бы моя собственная мама. Я бросилась ей на грудь и разрыдалась. Когда я перестала всхлипывать, Джейн дала мне салфетку и сказала: