На парусах мечты
Шрифт:
Один из раненых, юнга-подросток, спросил:
— Я умираю, мэм?
Когда Корделия заверила его, что он поправится, мальчик прошептал:
— Только мама так заботилась обо мне. Другой юнга, которому не было и пятнадцати лет, был ранен в руку и постоянно повторял;
— Я не испугался! Мне было совсем не страшно!
— Конечно, ты был храбрецом! — ласково успокоила его Корделия.
Уже давно стемнело, и ей приходилось работать при свете двух тусклых корабельных фонарей. Наконец она убедилась, что не
Но среди раненых на палубе остались лежать тела умерших, и тогда Велла с помощью матроса, пришедшего в себя после удара по голове упавшей мачтой, начал по морскому обычаю сбрасывать тела мертвых в пучину волн.
Корделия услышала, как Джузеппе Велла и матрос шептали вслед сбрасываемому телу:
— Упокой, господи, души усопших и даруй им царствие небесное!
Каждый раз, произнося скорбные слова реквиема, мальтийцы крестились.
Волнение на море все усиливалось, волны время от времени заливали палубу, поэтому Корделия послала Джузеппе вниз за гамаками и одеялами для тяжелораненых, а тех, кто мог передвигаться, они отвели на нижнюю палубу.
Корделия поднималась на верхнюю палубу, только что отведя вниз матроса, легко раненного в руку, когда Велла нагнал ее и тихо сказал:
— Корабль получил серьезные повреждения во время боя, и его затопляет водой, госпожа!
— Можно что-нибудь сделать? — спросила Корделия. Слуга отрицательно покачал головой.
— Чтобы откачать воду, нужна помпа, а работать на ней некому, к тому же нижний трюм затоплен водой на несколько футов.
Корделия с отчаянием посмотрела в сторону Марка.
Они устроили его, как могли, удобнее, подложив подушки и накрыв одеялами.
Корделия знала, что двигать его было опасно из-за возможности нового кровотечения.
Марк и так уже потерял много крови, она меняла ему одну повязку за другой.
— Капитану пока ничего не говорите, — попросила девушка.
Велла понимающе кивнул.
Она распорядилась, чтобы раненых больше не спускали на нижнюю палубу, понимая, что моряки предпочитали умереть на открытом воздухе, чем погибнуть в капкане заливаемого водой кубрика.
Корделия чувствовала себя разбитой и усталой не только от забот о раненых, но и от сильной качки и штормового ветра, затруднявших передвижение по кораблю.
Волосы ее от ветра растрепались и облепляли лицо.
Отчаянное желание быть рядом с Марком и найти утешение близ него подтолкнуло Корделию подняться на полуют и сесть около него.
Его глаза были закрыты, дыхание не улавливалось, и, охваченная внезапной паникой, девушка подумала, что он умер.
Она положила руку на его лоб. Марк открыл глаза и слабым голосом спросил:
— Мы погружаемся… в воду?
Ее удивило, каким образом он узнал об этом, но потом ей пришло в голову, что чутье опытного моряка подсказало ему, в каком положении находился корабль.
— Совсем немного, — сказала она, — но начинается шторм, и неизвестно, сколько мы продержимся.
— Тебе… не страшно?
— Нисколько, раз я рядом с тобой.
Корделия наклонилась к нему и взяла его за руку.
Опустив голову на его плечо, она подумала, что если ей суждено умереть, то лучше погибнуть вместе с возлюбленным в бушующем море, чем одной — в мальтийской тюрьме.
Корабль медленно погружался в воду и сильно накренился на левый борт, куда его тянули тяжелые паруса, свесившиеся за борт. Корделия догадалась, что именно поэтому корабль еще не затонул. Самые большие пробоины находились по правому борту выше ватерлинии, из-за сильного левого крена корабля волны не достигали их.
Ночь была безлунная, небо затянули тучи, сквозь которые время от времени проглядывали крупные яркие звезды.
Корабельная качка действовала усыпляюще, и Корделия, сломленная усталостью, заснула беспокойным сном на плече Марка.
Когда девушка открыла глаза, уже светало, и звезды тускло мерцали на небе, охваченном быстро разгоравшейся зарей.
Она резко села и посмотрела на Марка.
Он тоже проснулся, и их глаза встретились.
В этот момент неожиданно раздался страшный треск, корпус корабля вздыбился, задрожал.
Корделия испуганно закричала и прижалась к Марку. — Корабль налетел на прибрежную скалу! — сказал Марк, словно разговаривал сам с собой.
Судно наполнили громкие голоса и крики. Корделия вскочила на ноги и увидела, что Марк оказался прав.
Морским течением корабль прибило к суше, но радоваться было рано — вдоль берега торчали острые скалы, на одну из которых они и налетели.
Высокий утес возвышался над морем, мрачный и пустынный; тишину, царившую вокруг, нарушали лишь крики чаек и треск деревянной обшивки корабля, который все глубже врезался в скалу, подгоняемый прибоем.
Корделия смотрела на отвесные края утеса, понимая, что не может быть и речи о высадке на него не только тяжелораненых, находившихся в полубессознательном состоянии, но и способных передвигаться.
На полуют прибежал Джузеппе.
— Как вы думаете, где мы находимся Велла? — спросила она.
Он выразительно пожал плечами.
— Возможно, на Сицилии, госпожа. Не знаю. Но корабль долго не протянет. Я должен попытаться переправить вас на скалы, чтобы спасти.
— Спасибо, Джузеппе, но я не покину капитана Стэнтона.
— Но, госпожа, вы так молоды. Бессмысленно умирать, когда я могу спасти вас.
Говоря это, он наматывал на руку кусок каната. Корделия покачала головой.
— Нет, Джузеппе, я останусь здесь. Но вы можете попытаться спастись. И поступите правильно.