На перекрестках столетий
Шрифт:
Берега между тем постепенно менялись, делаясь все более илистыми и топкими. Густой лес подступал к самой воде, и лишь изредка попадались небольшие прогалины.
У одной из них высадились, чтобы сварить обед. Однако стоило пошевелить ветки прибрежного кустарника, как отовсюду налетели тучи комаров и мелкой мошкары — гнуса. Пришлось двинуться дальше. Как бы то ни было, но перспектива остаться без обеда никак не устраивала путешественников. Поэтому, миновав крутую излучину Волхова у деревни Пчево, они решили сделать привал в устье небольшой речушки, впадающей в Волхов. Лес
Расчеты эти оправдались только отчасти. Комаров и здесь хватало в избытке, однако ребята быстро развели два костра, подложили побольше сырых веток, и, хотя густой дым нещадно ел глаза, зато комары теперь были не страшны, и обед «с дымком» удался на славу. Даже Алла, которая непрерывно вытирала слезившиеся глаза, убирая «со стола» — она в тот день дежурила, — заявила, что в этом есть какая-то экзотика.
Но все же, отчалив от берега, все вздохнули с облегчением. До чего хорошо было оставить за кормой и полчища ненасытных комаров, и спасительный, но такой едкий дым костров. Когда же впереди показались перекинутый через реку железнодорожный мост, дома и трубы Киришей, на душе у путешественников стало еще веселее — почти половина пути до Новгорода была пройдена.
У пассажирской пристани готовилась к отправлению «Ракета». Как всегда в таких случаях, по сходням сновало много людей, и прибытие ушкуйников не прошло незамеченным.
— Не вижу, куда бы нам лучше пристать, — беспокоился Саша.
Володя, выпрямившись во весь рост, сложил ладони рупором и крикнул:
— Эй, на пристани! Где нам ошвартоваться?
— А вы кто такие? — повернулся к ним от трапа молодой речник в форменной фуражке.
— Туристы из Ленинграда.
— Тогда вам, пожалуй, надо на водную базу. Вон туда, — показал он на каменное строение неподалеку от пристани, у причала которого покачивались на волне несколько моторных лодок и катеров.
Там путешественников встретил плечистый загорелый мужчина в тельняшке, начальник турбазы. Ленинградцам отвели два вместительных «кубрика», тут же находился и «камбуз», где проголодавшиеся студенты приготовили отличный ужин…
Утром ленинградцев заглянул проведать начальник турбазы.
— До чего же у вас тут красиво! — сказала ему Нина Николаевна.
— Что верно, то верно, — отвечал он. — А вот в сорок третьем, когда прогнали фашистов, здесь были одни развалины. Думали, не подняться уже больше городу… Да вот, если хотите, я вам после завтрака покажу наши достопримечательности.
С берега в город вела длинная, крутая лестница. За ней в просветах домов высились силуэты подъемных кранов.
— Строимся, как видите, — заметил моряк. — Город у нас совсем еще молодой, не все пока налажено…
Начальник турбазы явно скромничал. Новый центр нефтеперерабатывающей промышленности, выросший на перекрестке водной и стальной магистралей, уже успел приобрести настоящий городской облик.
— Ничего себе деревня! — хмыкнул Женя.
— А с чего ты взял, что Кириши деревня? — удивилась Таня.
— На карте так обозначено.
— В наши дни, — рассудительно промолвила Нина Николаевна, — карты порой не поспевают за жизнью.
На следующий день погода испортилась. Небо затянули дождевые облака. Подул встречный ветер. Задерживаться с отправлением все-таки не стали. Прикрутили паруса к мачтам, завели моторы и покинули гостеприимную турбазу. Прощайте, Кириши!
Вскоре потянулись низкие, поросшие лесом, однообразные берега. Да и они почти совсем скрылись за сеткой мелкого, нудного дождика. Натянув на голову плащи и целлофановую пленку, девушки с Ниной Николаевной забились под тент, а ребята остались на корме.
Из-за дождя никто не заметил, как второй ушкуй отклонился от обозначенного бакенами фарватера. И надо же было так случиться, что именно на этом участке русло реки делало неожиданный поворот, образуя скрытую мель.
Ушкуй резко тряхнуло, он накренился на левый борт.
— Все на правый борт! — закричал Сережа.
Девушки, с визгом выскочив из-под тента, подхватили, спасая от воды, первые попавшиеся вещи, фотоаппарат, кинокамеру и затем, навалившись дружно на правый борт, немного выровняли ушкуй, плотно врезавшийся килем в речной грунт.
Сдвинуть его самим с мели оказалось не под силу. На выручку потерпевшим уже спешил флагман. Бросив якорь, Володя и Саша спрыгнули за борт.
— Снимай мотор, — распорядился Трофимов, — а то еще погнем винт, да и руль тоже.
Чтобы облегчить застрявшее судно, девушки перешли на флагман. Туда же перенесли снятый мотор и часть багажа. После этого ушкуй удалось столкнуть с мели. Со всеми предосторожностями его отвели на более глубокое место.
Операция по спасению заняла около часа. Все промокли и изрядно замерзли. Надо было срочно искать подходящую стоянку. Экономя время, решили пока взять второй ушкуй на буксир. Незадачливая команда его села на весла, и суда хоть и медленно, но двинулись вперед.
К счастью, дождь прекратился и выглянуло солнце. Свернув в устье речки Оскуй, выбрали удобное место и пристали к отлогому песчаному берегу.
Купленный в Киришах антикомарин оправдал возлагавшиеся на него надежды лишь отчасти, однако это уже никого не смущало, главное — выбрались благополучно.
Неизменный костер быстро вернул всем присутствие духа, а горячая пшенка с салом и печеная картошка — хорошее настроение. После того как поставили палатки и немного обсушились, ребята даже «постучали» в волейбол.
…И вновь чудная белая ночь окутала своим призрачным покровом реку и деревья. Здесь, на Волхове, она, конечно, не была такой светлой, как в Ленинграде, но все же вполне могла считаться белой.
— Я как-то раз летел в прошлом году из Москвы в Ленинград, — сказал Сережа. — Примерно в это же время. В Москве был уже вечер. Солнце село, наступили сумерки. Летим. Смотрю, небо как будто светлеет. Сперва немного, потом больше. А когда подлетали к Ленинграду, показалось солнце. Словно ранним утром, только не на востоке, на западе. И в Пулкове еще стоял солнечный день…