На пересечении миров, веков и границ
Шрифт:
– Что такое расщепление атома? Этот физико-химический термин вы будете встречать часто. Возьмём в качестве примера нашу красавицу Наташу Эйдлен. Наташенька встаньте, чтобы все могли Вами полюбоваться. Если Вас переедет трамвай, это не будет расщепление – это простое физическое разделение. А вот если Ваш молодой человек сделает Вам наследника, кстати, если у Вас нет молодого человека, скажите мне – я Вам помогу, то вот это будет классическое расщепление – образование нового вида материи. Теперь не перепутаете разделение и расщепление? Наташенька, садитесь.
Обе сессии в МАДИ я сдал на отлично. Поскольку большинство студентов на нашем потоке, образованном по дополнительному набору, не ставило себе особой цели учиться ( Главное – весело провести студенческие годы),
Таким образом, оказалось, что в августе вся наша компания, за исключением Жени Лейбовича, уезжавшего на геологическую практику, может быть свободна. Поскольку Ира планировала в августе съездить к одной своей подруге в Херсон, мы решили съездить на оз. Селигер чисто мужской компанией: Лёня Бебчук – командир, его брат Коля Козлов, Виталик Сахаров, Вовка Самарин, наш интернатский однокашник Гера Пугачев, Саня Сенечкин и я. Загрузившись, по-мужски, выпивкой и продуктами, получив на турбазе Селигер 2 шлюпки мы на веслах дошли до озера Долгое и сделали там себе базу: в высоком берегу вырубили ступеньки до стоявшего на самом верху большого пня, обложили их ветками для прочности, пень обтесали в духе острова Пасхи, установив под вырубленную морду консервную банку с зажженной смолой, сложили шалаш для припасов и защитную стенку от ветра для костра. Подвесили на дереве противень, в который дежурный должен был бить вечером каждый час, а днем каждые 3 часа. Оставляя по очереди дежурного, мы выходили на шлюпках осматривать озеро, а также устраивать гонки. Хоть мы и забрались на достаточно высокий ветреный берег, тем не менее, мы не смогли сбежать от комаров. Поэтому я, страдающий от москитов, уже со второй ночи с кем-нибудь из нашей семерки уходил на шлюпке, набитой скошенной травой, ночевать на середину Селигера.
Среди отдыхающих своей базой, гонками и, особенно, своим меню (мы жарили и тушили овощи, пекли блинчики и т.д.) мы заработали кличку – великолепная семерка. И вот, заработав известность, мы получили предложение от повара пансионата Сокол принять на ужин вместе с ним 5-6 человек отдыхающих женщин, которые не верили в возможность готовки блинов на костре. За ужин нам предложили 2 бутылки коньяка, но при условии, что еда будет съедобной. Думаю, экскурсанты получили удовольствие (мы то, точно – да!): в сумерках под звуки гонга моторная лодка с гостями подошла к нашей лестнице, они по ступенькам поднялись к нашему подсвеченному божеству. Пока экскурсанты, под водительством Лёни, осматривали обустройство быта, началась готовка мужского ужина. Над костром двое раскачивали противень (для равномерности разогрева), один поддерживал огонь, один смазывал противень маслом с помощью луковицы, нанизанной на длинную палку, я размазывал заранее приготовленное тесто по противню и вместе с дежурным по конфитюру переворачивал блины, а командир снимал пробу, раздавал блины гостям и выполнял представительские функции: вместе с поваром потреблял заначку последнего. Так что, когда гости с песнями покинули нас, поддерживая под руки повара, Лёня отказался от заработанного коньяка в нашу пользу.
Как мы не старались всё распланировать, но на последние сутки у нас остался только сахар и деньги только на обратную дорогу. Тогда, сдавая шлюпки, мы предложили сыграть в волейбол сахар – против чая с хлебом со сборной турбазы (а на базе было около 100 человек, включая одну девушку – кандидата в мастера). Несмотря на отчаянную болезнь персонала и отдыхающих, игра (вначале – против чая с хлебом, потом сахар – на масло, а потом всё – на всё) закончилась в столовой, где нас накормили полным
Отдых был супер – дождей за все 10 дней не было.
Бауманка. Становление.
Наступило 1 сентября 1962 года. Я впервые иду на занятия в МВТУ им. Баумана в свою новую группу К1 – 33(специальность – третий семестр, третья группа). Если первые 2 группы на нашей специальности были из ребят, имевших производственный, а то и армейский опыт, то наша группа в абсолютном большинстве состояла из ребят, поступивших в институт сразу после школы. Знакомлюсь с одноКашниками. Среди них ещё несколько человек, пришедших в группу из других ВУЗов и после академических отпусков. Первое занятие – семинар по математике. Приходит преподаватель – …! Брушлинский! Тот, что завалил меня на вступительном! Стараюсь быть незаметным. Оказалось, что в подобной ситуации была ещё одна студентка из нашей группы – Лида Киршина.
Группа была очень сплоченная – сказалась и совместная производственная практика (по Хрущевской системе) в кузнечнопрессовом цехе ЗИЛ`а, а также потеря одной из сокурсниц по причине несчастной любви (на нашей специальности осталось всего 5 девушек, и все – только в нашей группе), что, при всей свойственной молодости разухабистости, породило чувство бережной заботливости не только к нашим подругам, но и друг к другу.
Год был сложен для меня: приходилось наверстывать по тем предметам, где программа обучения в МАДИ отставала от программы МВТУ, в частности по физике. Но здесь мне помогла некоторая наглость: в середине 3-го семестра я заявил преподавателю черчения, что всё это я уже проходил в МАДИ. Ответ был прост: – Иди к Арустамову!
Заведующий кафедрой черчения и начертательной геометрии Христофор Артемьевич Арустамов был неоспоримым авторитетом в своей области среди всех московских преподавателей. Его боялись все студенты. Но мне отступать было некуда и я записался к нему на прием. С апломбом я заявил, что все эти элементарные задачи, в том числе и по начерталке, мы решали ещё в школе, а также уже проходили в МАДИ. Христофор Артемьевич выслушал мою юношескую запальчивую речь, улыбнулся и предложил:
– Раз так, будем считать нашу беседу досрочной сдачей зачетов за 3-ий и 4-ый семестры. Сдашь – прекрасно. Не сдашь – все последующие задания, чертежи и зачеты будешь сдавать мне лично.
Я согласился и, где-то через 2 часа очень вежливой и доброжелательной беседы и прогона по всей программе, мне был проставлен зачет по обоим семестрам.
Ура! Теперь, вместо того, чтобы чертить по ночам, и ходить вечно не выспавшимся, я мог больше времени уделять Ирине, с которой у меня начали складываться отношения.
В группе, несмотря на всё моё расхваливание Арустамова, никто не захотел испытывать судьбу.
В начале второго курса родители вновь выехали в командировку за границу. На сей раз в ФРГ, где папа был назначен советником Посла по науке и технике. Михаила на сей раз оставили в интернате. Поскольку наш с Ирой интернат МВТ был переведен за город – в Красноармейск, Мишу определили в интернат Министерства обороны, который был недалеко от стадиона Динамо. По выходным брат приезжал ко мне, и я его откармливал домашним и вкусненьким.
Этот год принес нам всем ещё одно неожиданное испытание. Перед новым годом на военной кафедре нам объявили, что все мужчины специальностей, по которым Министерство обороны доплачивает стипендию (нам платили на втором курсе по 45 руб., вместо 29 руб. – в остальных ВУЗах) должны уже завтра пройти в военкомате усиленную медицинскую комиссию, и, признанные годными, после сдачи сессии подлежат переводу, без потери курса, в высшее военное училище подводного флота в городе Симферополь. Тут же все стоящие в строю в очках были вычеркнуты из списка. Дело в том, что Хрущев, уверовавший в силу ракетных войск, в 1960-61 г.г. сократил набор в авиационные и морские военные училища, и офицеров стало не хватать.