На первых ролях
Шрифт:
– Ну, Харт, – спросила Хилда. – В чем дело на этот раз?
– Что я могу сказать, Хилда? Мы делаем все, что возможно, – заверил он с ноющими нотками в голосе, свидетельствующими о том, что адвокат так же устал от ее стервозности, как сама Хилда от назойливости Леверн.
– В таком случае позвольте заявить, дорогой сэр, что с этого момента у Банни Томас больше нет времени ездить на примерки, пробный грим и так далее и тому подобное, пока не будет получен первый чек, – сухо объявила Хилда.
– Вы,
– Нечего читать мне мораль! Именно я убедила Банни отказаться от контракта на два миллиона и сниматься за сущие гроши! Самое малое, чего от вас ждут, хотя бы заплатить их вовремя.
– Бросьте морочить голову! Поищите для этого какую-нибудь деревенщину! Вы так же прекрасно, как я, знаете, что ей крупно повезло с этой ролью! Каждая актриса старше двадцати пяти мечтала ее заполучить.
– Не знаю ни одной актрисы в этом городе, которая призналась бы в том, что ей больше двадцати пяти, да и вам о таких ничего не известно, – огрызнулась Хилда, – и кроме того, думаю, вовсе не мне придется удалиться в деревню на покой, когда сами знаете, кто начнет разыскивать Банни, и я направлю его к вам. До свиданья, дорогой, – сладко-ядовито пропела Хилда и, швырнув трубку, нажала кнопку переговорного устройства, чтобы узнать, кто дожидается своей очереди поговорить с ней.
– Леверн Томас на линии два и Серджио на линии три, – ответила секретарь.
– Хорошо, сначала соедините с Леверн и попросите Серджио подождать. Я хочу поговорить с ним, пока он не успел уйти из дома.
– Будет сделано.
Хилда так сильно вдавила клавишу второй линии, что сломала ноготь.
– Черт возьми! – воскликнула она прямо в трубку, так что Леверн приняла это явно неподходящее приветствие на свой счет.
– И вам того желаю, – удивленно пробормотала она.
– Простите, Леверн, я только что сломала ноготь, – извинилась Хилда.
– Прекрасное начало дня, ничего не скажешь.
– Послушайте, я только что говорила с Хартом Болдуином. Банни уже уехала на студию?
– Она должна быть там к десяти, так что я еще не начинала готовиться. Пока вытащишь ее из постели, все утро пройдет.
– Каким снотворным вы ее пичкаете? – с отвращением спросила Хилда.
– Только секоналом, и, пожалуйста, не читайте мне мораль! – огрызнулась Леверн. – Вы с Майком и вообще все остальные требуют, чтобы она похудела, а единственный способ добиться этого – принимать диетические таблетки, от которых, как вы прекрасно знаете, у нее начинается бессонница.
– Господи, да не проще ли ограничить ее в еде и обойтись без этой дряни?!
Хилда ненавидела лекарства и принимала их только в самых крайних случаях.
– Вы правы, но Банни просто не способна на такое. Она уже сбавила больше двадцати фунтов, и живот у нее достаточно плоский, так что все ребра торчат. Но Майк требует, чтобы Банни похудела еще на десять, перед тем, как начнутся последние примерки.
– Ну что ж, его беспокойство понятно – как-никак Аннабель должна быть неизлечимо больна. Ну, так или иначе, пусть спит сколько хочет. И пусть к телефону подходит только дворецкий. Вас нет дома ни для кого, кроме меня.
Леверн немедленно встрепенулась:
– Что происходит?
– Я говорила с Хартом Болдуином, главой юридического отдела в «Уорнер», и сказала, что отныне Банни и пальцем не пошевелит, пока не получит чек. У меня предчувствие, что чек будет лежать на столе через час после того, как Майк обнаружит, что не может отыскать Банни. Я вчера потолковала с ним, и он жаловался, что не хватает времени на репетиции. Вы ведь знаете, какой он педант!
– Ну что ж, наконец-то вы решили прижать этих ублюдков, – удовлетворенно отметила Леверн.
Хилда почувствовала мгновенный прилив раздражения:
– Дорогая! – резко ответила она. – Если бы я начала жесткую игру слишком рано, агенты пошли бы на попятный и начали искать кого-нибудь еще на лучшую роль года. Поскольку новости о том, что Майк выбрал именно Банни, уже просочились в прессу, не хватало только позора и унижения, если бы ее неожиданно решили заменить, ясно? Ради Бога, Леверн, оставьте меня в покое и позвольте делать свое дело, как я считаю нужным, хорошо?
– Вот и делайте! – отрезала Леверн и швырнула трубку.
Разлад между женщинами с каждой стычкой становился все острее, и обеим было очевидно, что взрыв может произойти в любой момент. Сама Хилда была настроена отнюдь не оптимистично насчет своих отношений с семьей Томас. Только вера в талант Банни мешала ей честно высказать в лицо Леверн все, что она думает. Глубоко вздохнув, чтобы прийти в себя, она включила третью линию и попыталась не показать, как обозлена.
– Серджио? Доброе утро, дорогой. Что это ты сегодня так рано встал? – спросила она человека, за которым была замужем менее двух лет.
– Консуэла позвонила и разбудила меня, потому что ты забыла оставить ключ под ковриком, – раздраженно пробормотал он.
– О Господи! Прости, дорогой! Почему бы тебе не попытаться снова уснуть? – покаянно спросила Хилда.
– Ты же знаешь, я с трудом засыпаю. Кроме того, пора одеваться и идти в прачечную за бельем.
Тон Серджио не оставлял сомнения, что именно жена виновата в том, как много забот лежит на его плечах.
– Я хотела забрать белье по пути с работы, – пояснила Хилда, – но было слишком поздно.