На подъеме

Кинг Стивен

Надпись большими буквами в середине компьютерного экрана гласила: «ХОХШИЛЬДКОН РАБОЧИЕ МАТЕРИАЛЫ». Скотт работал для другой сети универмагов, сеть «Хохшильд-Кон» закрылась почти сорок лет назад, но все новое – это хорошо забытое старое. Отсюда и название.

По двойному щелчку мыши на экране открылась картинка: старое здание «Хохшильд- Кон» (которое потом будет заменено на современное, принадлежащее компании, заказавшей ему дизайн сайта). Под фотографией шла надпись: Вы вдохновляете, мы воплощаем.

Именно слоган, придуманный

за три секунды, и обеспечил ему этот заказ. Дизайнерские умения и таланты – это одно, вдохновение и способность придумывать хорошие лозунги – совсем другое. Если их объединить, получается что-то особенное. Он был особенным, теперь у него появилась возможность это доказать, и уж он постарается изо всех сил. Скотт знал, что в итоге ему придется работать с рекламным агентством, и они переделают его графику и перепишут тексты по-своему, но слоган наверняка останется. И его основная концепция тоже останется. Она была достаточно сильной, чтобы выжить под огнем креатива нью-йоркских рекламщиков.

Он опять щелкнул мышью, и на экране возникла гостиная. Абсолютно пустая комната; даже без осветительных приборов. За окном виднелся кусочек зеленой лужайки, а именно поля для гольфа в Хайленд-Эйкерс, где Майра Эллис прошла столько лунок. Иногда в игре «двое на двое» партнершей Майры была бывшая жена Скотта, которая теперь жила (и, вероятно, играла в гольф) во Флагстаффе.

Кот по имени Кошак Билл вошел в комнату, сонно мяукнул и потерся о ногу Скотта.

– Сейчас я тебя покормлю, – пробормотал Скотт. – Через пару минут.

Как будто кот понимал, что такое минуты в частности и время вообще.

Как будто я сам понимаю, что это такое, подумал Скотт. Время невидимо, неосязаемо. В отличие от веса.

Хотя, может, никакого отличия и не было. Да, вес можно почувствовать – когда страдаешь избыточным весом, тебе грузновато, – но разве вес, как и время, не просто концепция, выдуманная человеком? Стрелки на циферблате часов, цифры на экране электронных весов – что это, если не попытка измерить невидимое влияние, дающее видимые результаты? Слабенькая попытка заглянуть в высшую реальность, что скрывается за той реальностью, которую мы, люди, считаем единственной?

– Не забивай себе голову, иначе свихнешься.

Билл снова мяукнул, будто соглашаясь, и Скотт вернулся к работе.

В поисковом окошке над пустой гостиной было написано: «Выберите стиль». Скотт напечатал: «Колониальный стиль», – и экран ожил, но не весь сразу, а по частям, постепенно, будто внимательный покупатель тщательно выбирал каждый предмет интерьера и добавлял его в общую картину. Кресла, диван, розовые стены, скорее раскрашенные по трафарету, а не обклеенные обоями, большие напольные часы, лоскутный коврик на полу. Камин с уютным огоньком. Люстра с плафонами в виде керосиновых ламп на деревянных спицах. Слегка чересчур, на вкус Скотта, но сотрудники отдела продаж уверяли, что потенциальные покупатели будут в восторге от таких люстр.

Можно было переключиться на спальню, салон, кабинет и обставить их в том же

колониальном стиле. Или вернуться в окошко поиска и выбрать для этих виртуальных комнат другой стиль: гаррисон, крафтсман или деревенский. Но сегодня Скотт занимался стилем королевы Анны. Он открыл ноутбук и принялся подбирать демонстрационные образцы из каталога.

Через сорок пять минут Билл вернулся, снова потерся о ноги Скотта и замяукал настойчивее.

– Хорошо, хорошо. – Скотт поднялся и пошел на кухню. Кошак Билл гордо шествовал впереди, держа хвост трубой. Он ступал по-кошачьи легко и упруго, и Скотт тоже чувствовал невероятную легкость в ногах. Бодрая поступь, летящий шаг.

Он выложил «Фрискис» в кошачью миску. Билл жадно набросился на еду, а Скотт вышел на крыльцо, чтобы глотнуть свежего воздуха, прежде чем возвращаться к «ушастым» креслам Селби, уинфрийским кушеткам и высоким комодам на знаменитых изогнутых ножках, характерных для стиля королевы Анны. Стиля, по мнению Скотта, подходящего разве что для похоронных бюро. Массивные формы, тщившиеся казаться легкими. Но как говорится, о вкусах не спорят.

На крыльцо он вышел вовремя. Соседские «барышни», как назвал их доктор Боб, собрались на пробежку и уже сворачивали со своей подъездной дорожки на Вью-драйв, сверкая длинными, стройными ногами в крохотных спортивных шортах: синие у Дейдре Маккомб, красные у Мисси Дональдсон. Обе были в одинаковых белых футболках с рекламой их ресторана на Карбин-стрит. Следом за ними бежали два почти одинаковых боксера, Дам и Ди.

Скотту вспомнилось, что сказал на прощание доктор Боб (возможно, лишь для того, чтобы закончить их встречу на более легкой ноте). Что-то про конфликт Скотта с ресторанными барышнями. Доктор не ошибся. Это была не горечь былых отношений и не загадочная потеря веса, а скорее выскочившая на губе лихорадка, которая никак не желала проходить. Особенно Скотта раздражала Дейдре, с ее вечной слегка презрительной улыбочкой, словно говорившей: Господи, дай мне сил вытерпеть этих придурков.

Решение пришло внезапно. Скотт быстро сбегал к себе в кабинет (ловко перемахнув через Билла, разлегшегося на полу в прихожей) и схватил со стола планшет. Бегом вернулся на крыльцо и запустил приложение для фотокамеры.

Он не боялся, что его заметят. Крыльцо было застеклено, а соседки и не смотрели в его сторону. Они бежали по обочине, сверкая ослепительно-белыми кроссовками и ритмично покачивая собранными в хвост волосами. Их собаки, коренастые, но еще молодые и вполне бодрые, трусили следом.

Скотт уже дважды ходил к соседкам по поводу этих собак. Оба раза он разговаривал с Дейдре и терпеливо выслушивал, как она с неизменной презрительной улыбочкой разъясняла ему, что их собаки никак не могут делать свои дела у него на лужайке. Их задний двор огорожен забором, говорила она, а когда они все вместе выходят на улицу («Ди и Дам всегда сопровождают нас с Мисси на ежедневных пробежках»), собаки, будучи очень воспитанными, никогда не позволяют себе ничего такого.