На подъеме
Шрифт:
– С каждым разом все меньше и меньше. Встаешь на весы и наблюдаешь обратный отсчет.
– И по-прежнему никаких изменений в физических габаритах? Размере одежды? Обхвате талии?
– Габариты все те же, размеры тоже. Мне не надо утягивать ремень. И распускать тоже не надо, хотя я ем как не в себя. Яйца, бекон и сосиски на завтрак. Пища с соусами на обед и на ужин. В день потребляю, наверное, три тысячи калорий. Если не четыре. Вы попытались что-то узнать?
– Да, – ответил доктор Боб. – Насколько я понимаю, подобные случаи науке неизвестны. Есть
– И это еще не все, – сказал Скотт и опять улыбнулся. В последнее время он улыбался довольно часто, и, наверное, с учетом сложившихся обстоятельств это было ненормально. Он терял вес, как больной на последней стадии рака, но при этом его работоспособность резко повысилась и он в жизни не чувствовал себя бодрее. Иногда, когда ему нужно было передохнуть от сидения за рабочим столом, он включал музыку и танцевал, кружась по комнате под ошарашенным взглядом Кошака Билла.
– Рассказывай.
– Сегодня утром я весил двести восемь фунтов ровно. Голый, сразу после душа. Потом взял в кладовке гантели, каждая – по двадцать фунтов, и встал на весы, держа их в руках. По-прежнему двести восемь.
Эллис долго молчал и наконец проговорил:
– Ты шутишь.
– Боб, мне не до шуток.
Эллис снова помолчал, а затем сказал:
– Как будто бы вокруг тебя образовалось некое силовое поле, отталкивающее вес. Я знаю, ты не хочешь ложиться на обследование, но твой случай действительно уникален. Это что-то принципиально новое. И грандиозное. Мы даже не в состоянии представить, каковы могут быть последствия.
– Я не хочу становиться подопытным кроликом, – сказал Скотт. – Поставьте себя на мое место.
– Но ты хотя бы подумаешь о таком варианте?
– Я уже думал. Мне как-то не хочется, чтобы мою фотографию напечатали в желтой прессе вроде «Взгляда изнутри», между портретами Ночного Летуна и Тощего Человека. К тому же мне надо закончить работу. Я обещал Норе часть денег, хотя получил этот заказ уже после развода. Но я уверен, что лишние деньги ей не помешают.
– Сколько это займет времени?
– Где-то полтора месяца. Потом еще будут правки и тестовые прогоны, уже после Нового года, но основная работа займет полтора месяца.
– Если так пойдет и дальше, к Новому году ты будешь весить сто шестьдесят пять фунтов.
– А с виду останусь таким же могучим дядькой, – сказал Скотт и рассмеялся. – Вот такие дела.
– У тебя замечательное настроение, если учесть, что с тобой происходит.
– Настроение действительно замечательное. Может быть, это и ненормально, но так оно и есть. Иногда я думаю, что это лучшая в мире программа снижения веса.
– Да, – сказал Эллис, – но чем все закончится, вот вопрос?
Через два дня после телефонного разговора с доктором Бобом кто-то тихо постучался в дверь дома
– Мисс Дональдсон, – сказал он. – Добрый день.
Скотт никогда раньше не видел ее одну, без Дейдре. Он не стал переступать порог и постарался не делать резких движений, потому что боялся ее спугнуть. У нее и вправду был такой вид, будто, стоит ему шелохнуться, она тут же умчится прочь, словно дикий олень. Скотт внимательнее присмотрелся к своей неожиданной гостье. Блондинка. Не такая красивая, как ее партнерша, но симпатичная, с добрым лицом и ясными голубыми глазами. Было в ней что-то хрупкое, что-то, напомнившее Скотту мамины декоративные фарфоровые тарелки. Такую женщину трудно представить хлопочущей на кухне в ресторане среди бурлящих кастрюль и скворчащих сковородок, раскладывающей по тарелкам вегетарианские блюда и командующей младшими поварами.
– Чем могу быть полезен? Вы не зайдете? Хотите кофе… или, может быть, чаю?
Он еще не проговорил и половину этой вежливой формулы гостеприимства, а Мисси уже затрясла головой, причем так решительно, что ее длинный хвост перелетел с одного плеча на другое.
– Я пришла извиниться. За Дейдре.
– Вам вовсе незачем извиняться. И вовсе незачем гулять с собаками в парке, так далеко от дома. Все, о чем я прошу: берите с собой пару пакетов и проверяйте мою лужайку на обратном пути. Ведь это не трудно, правда?
– Совсем не трудно. Я говорила об этом Дейдре. Она чуть не откусила мне голову.
Скотт вздохнул:
– Мне очень жаль это слышать. Мисс Дональдсон…
– Вы можете звать меня Мисси, если хотите. – Она опустила взгляд и даже слегка покраснела, как будто сказала что-то не очень приличное.
– Конечно, хочу. Потому что мне хочется, чтобы у нас были нормальные, добрососедские отношения. Здесь так принято. Но, кажется, наше с вами знакомство началось неправильно, хотя я даже не знаю, в чем причина.
По-прежнему глядя себе под ноги, она сказала:
– Мы живем здесь почти восемь месяцев, а вы единственный раз по-настоящему с нами заговорили – с кем-то из нас, – когда наши собаки испачкали вашу лужайку.
Скотту стало неловко, потому что Мисси сказала правду.
– Я заходил к вам с пакетом пончиков, когда вы только-только сюда переехали, – ответил он (словно оправдываясь), – но вас не было дома.
Он думал, она сейчас спросит, почему он не зашел еще раз, но она не спросила.