На подпевках

Мазин Константин Родиониович

( Аля Зверь (Мышина) для журнала «Дом и очаг»)

Тот вечер я проводил в своей уютной холостяцкой квартире, смотря сериал и подкрепляясь шоколадным мороженым. Чем больше времени прошло от периода суперславы, тем больше времени у тебя есть на себя. Кажется, что жизнь потихоньку заканчивается, когда становиться меньше работы, чем было раньше.

Внезапно, в дверь позвонили несколько раз очень импульсивно. Так звонят, когда произошло что-то невероятно плохое. Я сразу подумал, что забыл закрыть кран в ванной и на секунду был готов снимать в банке

пятизначную сумму за чужой ремонт, но всё же решил не торопиться на улицу, и подойти к двери. За ней стоял Дима и продолжал звонить. Такому внезапному визиту ты обычно не рад, хотя чувство облегчения из-за отмены посещения банка прошло.

– Привет, – Дима быстро разулся и прошёл внутрь, даже не пожав руку.

– Привет. Ты чего-то хотел? – спросил я, проходя на кухню вслед за незваным гостем.

– Да, – начал он, открывая маленький ящик с алкогольными напитками, – нужно поговорить.

– Окей, – видимо, этот диалог ему сейчас очень нужен, или нужна поддержка – рассказывай.

– А можешь не осуждать? – спросил он, откупоривая бутылку виски для «Важных гостей».

– Сильнее чем сейчас? Дима, блин. Там открытая есть!

– Похер, новую тебе куплю. Короче слушай. Не знаю, что делать с Алей. Она опять меня подозревает, понимаешь? Каждый день, когда я задерживаюсь – она ревнует. Каждое моё интервью с девушкой (сделал жест рукой означающий 50 на 50 – оценка красоты интервьюерши) – она ревнует. И я устал говорить, что ничего нет, мне они не интересны – ей вообще плевать! Каждый раз этот конченый скандал. Каждый раз слёзы и крики, хотя ничего не было. Сука.

– А что ты хотел? – я тоже решил не отставать от друга, но всё же взял кружку, куда и налил открытое виски, после чего влил туда холодной газировки из холодильника известного мирового бренда, – ты думаешь, она не боится?

– Чего? Ничего не будет! – он явно понял мой намёк.

– Дим.

– Не будет!

– Дима! – повторил я второй раз, уже добавляя в слова немного грубый тон.

– Сук. Это была случайность, я очень много выпил. И при том, при том, я сразу пришёл и извинился. Хотя даже не помню, как провёл ночь.

– Ты провёл ночь, занимаясь сексом с фанаткой, – оторвавшись от кружки, скупо заметил я.

– Может быть. Может быть. Но… но этого больше не будет! Просто перепил. С кем не бывает?

– А ну да, извини. Сейчас же ты трезвенник и не пьёшь мой лучший виски из горла. Да?

– Сук. Думаешь, если перестану пить, ей будет легче?

– Не знаю. Честно. Не знаю. Мне точно будет легче, когда есть закрытая бутылка про запас.

– Да куплю, задрал. Надо будет попросить Лазаря записать к психологу и попытаться выкинуть нахер из жизни алкоголь.

– Для этого бутылку поставь на место.

– Да всё, уже открыл же. Прекрати.

– Я уже не про это. Раньше начнёшь – раньше получишь эффект.

– Не сейчас. Сегодня я хочу забыться, – Дима договорил фразу и сделал пару солидных глотков, после скорёжил лицо, побежал к холодильнику и сунул в рот первый попавшийся съедобный продукт. Им оказался сыр в нарезке. После прожевал и спросил – Чем занимался?

– Смотрел сериал, ел мороженое.

– Можно присоединюсь?

– Пожалуйста. В морозилке только ванильный пломбир.

– Отлично. Добавлю в список покупок к виски. Неплохой, кстати.

– Я знаю, спасибо, – с сарказмом добавил я, как будто, не догадывающийся о наполнении своего дома.

Мы сидели на диване в гостиной, смотря телевизор. Это место никогда не было особо уютным. В уголке стоял компьютер с тремя мониторами, чуть левее, ближе к телевизору, находился синтезатор. Слева дивана, напротив компьютера стояли другие инструменты, которые часто были необходимы для понимания звучания. Я, честно признаюсь, плохо играю на гитарах, но имею пару штук и могу иногда поэкспериментировать и услышать новую для себя музыку. Помню, как в центре комнаты ещё стояла барабанная установка. Она… Что с ней стало? Ах, да. Её забрали ребята из местной школы, освободив место.

Сериал быстро наскучил нам обоим. Возможно, сыграл алкоголь, постепенно увеличивающий своё содержание в крови, а может история действительно оказалась до жути скучной. Мы перешли к ностальгии по старому времени. Деды. Время когда «I» был ещё жив, время, когда мы колесим по стране и не всегда получаем гонорар за целое выступление. Потом перешли к воспоминаниям об интервью у камней. Да. Туда когда-то хотели попасть все уважающие себя музыканты.

– А помнишь, ты сам хотел исполнить песню? Которую тогда написал? – спросил Дима, а после добавил – Ну когда группа распалась…

– Да. А ты сказал, что она не подойдёт. Стагнация, прокрастинация, – с обидой пропел я, – Не соответствует жанру группы. Слишком сложные слова, – улыбнулся я.

– Только потом эту песню исполнил я. И никогда за это не извинялся, за то что украл наработку без спроса.

– Да. Хотел бы я когда-нибудь её исполнить.

– Не надо.

– Почему?

– Я же её исправил – значит это моя песня, – повторил он слова моего первого учителя, как будто насмехаясь надо мной (или алкоголь говорил так). Я рассказывал ему о нём, говорил, что не помню лицо преподавателя и испытываю из-за этого дискомфорт.

– Не исправил, а подмял под себя. Сделал удобнее для своего вокала. И заменил соло пианиста – на гитару, хотя, хотя, очевидно там нужен синтезатор. Плюс ещё и изменил мораль. Она стала про любовь, а была про…

– Бубубу. Гитара лучше звучит, да и любовь легче продать, чем твою депрессию.

В тот момент меня распирала злость от этой рожи. В тот момент казалось, что Зверь украл всё. Украл и девушку мечты, и карьеру (хотя это совсем притянуто за уши), и даже песню (хотя и тут он прав). Продать любовь тогда – легко. Продать грустные чувства, да кому они нужны? Сейчас, когда можно уединённо сидеть одному в своей квартире, намного легче с такими темами. Плюс грустный кальянный реп популярен как никогда.