На похоронах Хайли Лайкли никто не плакал

Антонова Наталия

У твоей свидетельницы имя, отчество, фамилия есть?

– Есть! Евдокия Никифоровна Лопырёва.

– Вот. А то развёл мне тут ОБС.

– Чего? – не понял старший лейтенант.

– Название самой безотказной организации поставляющей информацию правоохранительным органам. Ну и иным интересующимся.

– А что есть такая? – не поверил Славин.

– А как же!

– И как расшифровывается аббревиатура?

– Одна бабушка сказала

– А… – рассмеялся лейтенант.

И став серьёзным,

уверенно сказал, – моему источнику можно верить.

– Ну-ну.

– Все слышали, как убить за это Терезу обещали и Родион и Григорий. Но насколько известно общественности, активные действия приняла только Зоя Степановна – жена Гриши. Она подкараулила Терезу на лестнице и сильно побила её, даже клок волос выдрала. А синячище под глазом, по словам Лопырёвой, поставила ей такой, что Тереза могла бы несколько дней освещать двор вместо уличного фонаря.

– Ты хочешь сказать, что люди видели, как они дрались?

– Видели и даже аплодировали. Как мне сказали, все болели за Зинаиду и кричали, – давай, Зина! Давай!

– И гражданка Майская не написала заявление в полицию?

– Вроде, нет… Да и зачем?

– Как это зачем? – рассердился следователь.

– Вы не сердитесь, Александр Романович, но говорят, что Тереза Вениаминовна и здешнему участковому насолила, так что он, если что заявление её под сукно бы положил.

– Безобразие!

– Возможно. Но зло должно наказываться.

– Ты мне тут проповеди не читай! Человека убили.

– Ну, убили.

– Что значит, ну убили? Славин!

Оперативник промолчал.

– Надо проверить алиби обоих семейств.

– Уже проверил, товарищ следователь.

– Так быстро?

– Соседи сообщили, что Коврины всем семейством отправились на дачу к свекрови по случаю получения отпуска главой семейства.

– А Покровские?

– Григорию дали с работы путёвку в местный санаторий и он прихватил с собой жену Зинаиду.

– Повезло им, – сказал следователь.

– Да, – согласился Славин, – а то прилипли бы мы к ним… – оперативник оборвал фразу под неодобрительным взглядом следователя.

– Но всё равно надо проверить, не отлучался ли кто-то из них с места отдыха, – наставительно проговорил Наполеонов.

– Проверим.

Ну, чего тебе ещё? – спросил следователь, заметив, что лейтенант хоть и поднялся со скамьи, но не уходит, топчется рядом,

– Я так думаю, товарищ следователь, нам теперь надо все сплетни, что она распустила собрать и на ус намотать!

– Ладно, иди, наматывай, – махнул Наполеонов, и Славин мгновенно исчез.

Соседи упорно твердили, что никто к Терезе не ходил. Но откуда же там взялись отпечатки…

Брать отпечатки у всех жителей двора нереально, любая лаборатория зашьётся.

Но, по всему прав старший лейтенант, придётся работать со сплетнями и искать, кого же так достала Тереза.

Глава

3

После работы Наполеонов, как и обещал, матери, отправился в коттеджный посёлок, предупредив о своём прибытии заранее Мориса Миндаугаса.

Погода стояла великолепная. Вокруг всё зеленело, цвело и пело.

В такую погоду не расследованием убийств заниматься, а наслаждаться жизнью и просить небеса о продлении этой благодати.

– Ты чего такой хмурый, как день ненастный в ноябре? – спросила Мирослава, едва взглянув на друга детства.

– Будешь тут ненастным, – проворчал Наполеонов, – никакого покоя нет, то одного пристукнут, то другого. И чего неймётся людям!

– Шур, тебя никто в уголовный розыск не тащил. Ты сам пожелал стать следователем по особо важным делам.

– Ага, важным! Дальше некуда! Сегодня утром, например, старуху на помойку выкинули!

– Живую?! спросил Морис.

– Скажешь тоже! Ясное дело убитую.

– Подозреваемых нет?

– Этого добра целый воз, – отмахнулся Наполеонов, – она умудрилась почти со всеми соседями перессориться.

– Есть из кого выбрать, – обронила Мирослава.

– А знаешь, как они её ласково кликали? – оживился следователь.

– Как?

– Хайли лайкли.

– Она что английских кровей?

– Нет, у неё язык был без костей.

– Как и у всех у нас.

– Только мы, к счастью, попусту не брешем.

– А она что брехала?

– Да. Сплетни были её любимым занятием. Без них она не могла ни пить, ни есть, ни спать.

– И уснула навеки, – тихо проговорил Морис.

– Можно и так сказать, – согласился Наполеонов.

– А сколько лет было старушке? – спросила Мирослава.

– Шестьдесят два года.

– Наполеонов! Имей совесть! Какая же она старуха?! Она старше твоей матери всего на каких-то семь лет.

– Но, но! Мать мою не тронь! – погрозил он шутливо пальцем, – моя мать это святое.

– Ты прав, Шура, – согласилась Мирослава, – Софья Марковна святая женщина.

Наполеонов покосился на неё, пытаясь уловить в её голосе иронию. Но ничего не заметил.

Подумав немного, он добавил, – если бы ты видела, какой страшной выглядит эта старуха, ты бы не цеплялась к моим словам. Такое впечатление, что она только что с помела слезла. Видно недаром люди говорят, что у неё язык был вместо помела.

– Шура, я что-то не припомню, чтобы жертвы убийств выглядели симпатичными даже на фото Легкоступова.

– Не напоминай мне об этом изверге! – воскликнул следователь, – он уж точно бы сварганил из этой Майской на снимках майскую розу.

– И чем тебе не угодил Легкоступов, не пойму, – улыбнулась Мирослава.