На пороге Будущего
Шрифт:
— Амарх уже идет! — выпалила она. — У вас все готово? Пора!
На мгновение загородив весь дверной проем, вошел кудрявый, пахнущий духами Амарх Хиссан — двоюродный брат Халена, наследник правителя Матакруса. Он специально приехал, чтобы в качестве свидетеля невесты проводить ее к жениху, ожидающему у ворот замка. Ради праздника он надел парадный офицерский мундир из черной кожи. Его серые глаза с неожиданной теплотой взглянули на Евгению, и он подал ей руку.
— Пора, госпожа моя. Царь ждет.
У иантийских аристократов было не так уж много свадебных обычаев и обрядов. Уж точно меньше, чем на традиционной русской свадьбе. Свидетель невесты провел ее от дома до ворот и вложил ее руку в руку царя. Халена сопровождали мужчина и женщина, которых Евгения едва знала, — свидетель жениха и так называемая третья свидетельница.
— Улыбайся и маши людям.
Солнце уже клонилось к западу. Зрители на площади устали от ожидания. Многие уселись прямо на землю. В толпе шныряли продавцы вина и сластей. Но вот ворота замка распахнулись, и показался одетый в белое священник, ведущий на площадь жениха и невесту. За ними следовали свидетели, гвардейцы, министры, губернаторы провинций, все в парадных офицерских мундирах, и их жены и дочери в ярких, как весенние цветы, нарядах.
Люди вскакивали на ноги, с криками навалились на цепь, что огораживала площадь по периметру, надежно удерживаемая вбитыми в землю столбами. Полицейские с трудом сдерживали натиск толпы. Каждый старался пробиться поближе и рассмотреть олуди в ее красном с золотом платье. Царь, как и его гвардейцы, был в парадной военной форме. Черный костюм сделал его еще выше ростом. Мало кто догадывался, сколько времени и труда ушло на плетение из серебряных цепочек его жилета и на украшение вышивкой плаща, концы которого несли маленькие пажи. Справа от него шла юная, прекрасная невеста. Она улыбалась и махала рукой толпе, а та отвечала приветственными криками и пожеланиями счастья.
На площади Ханияр Ранишади провел торжественный обряд и громко провозгласил Халена Фарада и Евгению-олуди мужем и женой, взяв с них клятву заботиться о народе и оберегать его от врагов. Свидетели протянули хрустальную чашу с серебряными кольцами, которые они надели на пальцы друг другу. На кольце Халена было выгравировано имя его жены, а на ее кольце — его имя. Царь коснулся губами щек Евгении, и оба они поклонились своему замку — цитадели Фарадов, которую не взял ни один враг.
На этом публичная церемония была закончена, и супруги проследовали в замок, на протяжении всего пути пригоршнями кидая в толпу мелкие серебряные монеты. Их ждал свадебный ужин. А для народа по всей Киаре были накрыты богатые столы и выкачены бочки с вином.
По традиции вручение молодоженам подарков и большой праздничный прием с танцами должны были состояться на второй день. А в свадебный вечер их ждал легкий ужин в компании самых близких друзей. В столовой, освещенной пламенем факелов, поднимали бокалы в честь молодых Сериада, Венгесе, несколько министров, гвардейцы и почетный гость Амарх Хиссан. Это был знаменитый воин, прославившийся в боях с дикарями на защите рубежей Ианты. Матакрусу не с кем было вести войны. Династию Хиссанов связывали с самым сильным соседом родственные узы — супруга царя Джаваля приходилась Халену родной теткой. Что касается других государств — Мата-Хоруса, Шедиза и Галафрии, с ними крусы давно заключили мирные договоры. Тем не менее воинственность крусов требовала выхода, и потому их отряды участвовали в обороне границ соседних стран, в тысячах тсанов от собственной столицы.
Хален любил кузена, но сегодня не успевал уделять ему внимание. Он не мог оторвать глаз от своей красавицы-жены и ждал лишь того момента, когда все тосты будут наконец произнесены и друзья с песнями проводят молодоженов в Царскую башню. Евгения разрумянилась, ее глаза сияли, и она то и дело поворачивала к нему разгоряченное лицо. Накануне свадьбы она с каждым днем становилась все нервнее и озабоченнее. Он видел, как ее мучают сомнения, хотя не понимал их причины. Как и всем иантийцам, ему не приходило в голову, что судьба, приведшая к нему Евгению, этим самым лишила ее другого будущего, быть может, лучшего. Его не интересовало и ее прошлое, поскольку он полагал, что тогда она, как и он, жила ожиданием их встречи. Только в последние дни, видя ее колебания, он начал догадываться, что берет в жены женщину, у которой есть свои мысли и желания. Это почему-то его тревожило. Конечно, Хален знал, что в олуди должны скрываться необыкновенные способности и что они рано или поздно раскроются. Ради этого он на ней и женился. Но теперь он думал об этом с опаской. Какие мысли прячутся за ее глазами? Евгения уже не раз задавала ему вопросы, которые мог бы задать царь царю. Несмотря на молодость, она умела мыслить масштабно и интересовалась вещами, о которых девушки обычно вообще не имеют понятия: правами сословий, принципами налогообложения… Даже спросила однажды о сумме годового дохода царской казны и системе планирования будущих доходов и расходов. Хален не знал, что всего год назад она писала в школе работу по схожей тематике. Интересы Евгении оказались для него полной неожиданностью.
Нельзя сказать, чтобы такое поведение его сердило. Нет, его восхищало все, что она делала. Но он был вынужден сказать себе: его супруга не из тех женщин, что проводят годы в своих покоях, вышивая скатерти и сплетничая с подругами. Это и радовало его, и пугало.
Как бы то ни было, в эту минуту перед ним была еще не царица, а всего лишь красивая девушка, ждавшая и боявшаяся предстоящей ночи. В ее глазах он видел смущение. Она с преувеличенным интересом расспрашивала Амарха об обычаях Матакруса. Кузен Халена, как и другие офицеры, праздновавшие вместе с ними, глядел на юную царицу с откровенным восторгом и под столом то и дело пинал брата ногой, не имея другого способа выразить свою зависть. Когда Халену это окончательно надоело, он решительно поднялся. На секунду повисла тишина. Но вот один из офицеров по имени Пеликен затянул песню, которую за открывшимися дверями подхватили десятки голосов. Хален повел жену в Царскую башню, а выстроившиеся вдоль коридора и лестницы люди — слева мужчины, справа женщины — осыпали их лепестками цветов и распевали свадебные гимны.
В их спальне по обычаю стояли на подоконнике три зажженные лампы, оберегавшие мужа и жену от сглаза, болезней и злых духов. Их золотой свет смешивался с проникавшим в окно белым сиянием лун. Масла в лампы было налито совсем мало, они быстро угасли, и на стене вспыхнул двойной прямоугольник лунного света. Темнота и тишина комнаты контрастировали с шумом замка. В Большом зале продолжали пировать придворные, а во дворе пели и плясали слуги.
Хален осторожно поцеловал сомкнутые веки. Евгения устала и изнервничалась за долгий день и заснула почти сразу после того, как они разомкнули объятья. От юного тела пахло яблоками. Она отвернулась, словно пытаясь и во сне спрятаться от света. Луны — это единственное, чего она боялась. Хален опустил на ее плечо одеяло, прижался теснее.
Позже Евгения не могла воскресить в памяти второй день своей свадьбы. К ней подходили десятки незнакомых важных людей, чьих имен она не могла запомнить. Голова раскалывалась от музыки и криков, сопровождавших ее повсюду. Несколько часов они с Халеном провели на площади, принимая подарки. Соседние страны, иантийские провинции, все сословия и кланы прислали делегатов с богатыми дарами. Когда ночью она наконец осталась одна и устало закрыла глаза в ожидании мужа, перед внутренним взором все еще проплывали сверкающие украшения, картины в золоченых рамах, рулоны разноцветных тканей и кож, ковры, кувшины с экзотическими напитками, мечи и щиты, породистые скакуны и охотничьи собаки, элегантные экипажи, — все, чем были богаты земли и люди.
С площади молодые отправились в Дом провинций, и начался праздник, какого не бывало уже несколько лет. Ей опять пришлось улыбаться и говорить с незнакомыми людьми. Евгению познакомили с рассами — членами Совета, крупнейшими землевладельцами и полноправными хозяевами в своих землях. Они прибыли в Киару с семьями и оруженосцами, и если бы не радостные лица и цветы вокруг, можно было бы подумать, что столица готовится к нападению, столько здесь собралось военных. Они стучали своими сапогами, цеплялись ножнами за юбки дам и потели в парадных золоченых доспехах, надетых поверх кожаных мундиров. Их жены нежно ворковали вокруг Евгении, и зазывали ее в гости, и рекомендовали ей своих служанок. Из всей толпы этой аристократии она запомнила лишь управителя провинции Хадара Рашила Хисарада и его жену Армину. Запомнила, во-первых, потому, что завтра они должны были сопровождать ее и Халена в поездке к водопаду, а во-вторых, потому что Рашил единственный из губернаторов не владел обширными землями в своей провинции, а был потомственным военным Киарского гарнизона. И он, и его жена говорили на чистом местном наречии, как и другие жители столицы, и Евгения хорошо их понимала, чего нельзя было сказать о других гостях, съехавшихся со всех концов страны и из-за рубежа.