На пороге Будущего
Шрифт:
До устья Фарады отсюда было около шестидесяти тсанов. Царский гарнизон располагался на высоком берегу, свободном от деревьев и кустарников. Просторные шатры и многочисленные палатки выстроились кругами вокруг сложенного из камня центрального здания. На его крыше трепетал вымпел с гербом Фарадов, означавший, что царь находится здесь. Пеликен все же рано утром отослал гонца, и навстречу отряду выехал командир гарнизона Эрия Рашарад. Сузившаяся дорога вела мимо шатров прямо к центральной площади. Свободные от караула и тренировок воины выстроились вдоль дороги, салютуя царице.
— Сначала — задобрить реку, — напомнил Пеликен.
Следом за гвардейцами Евгения подъехала к самому
— Подержи, Себария.
Вынув из мешка фляжку, он разлил по шести стаканчикам водку.
— Даруй нам удачу в бою и в охоте, — сказал он и вылил содержимое одного из стаканов в воду.
Мужчины и Евгения повторили за ним эти слова и осушили свои рюмки. Евгения поморщилась. Здешняя водка была не очень крепка, но с непривычки у нее перехватило дыхание. Она слышала об этом обряде ублаготворения реки. Иантийцы почитали Фараду и знали сотни историй о том, как река отнимала удачу в рыбной ловле и охоте на берегах, как она переворачивала лодки, топила купальщиков, позволяла дикарям незамеченными перебираться на правый берег. Поэтому каждый, приезжая к Фараде, спешил в первую очередь выпить с рекой и таким образом заручиться ее дружбой. Не забывал об этом и сам Хален, несмотря на то, что они с рекой были в некотором смысле родичами. Основатель династии Фарадов четыреста лет назад создал здесь сильное княжество, которое его потомки удерживали и расширяли еще полторы сотни лет.
Исполнив ритуал, царица вернулась в гарнизон. Эрия сдержанно приветствовал ее и провел в штаб. Здесь было тепло и пахло жареным мясом. В единственной комнате стоял большой стол, заваленный картами и бумагами с донесениями разведчиков. Деревянная стенка отделяла часть помещения. За ней стояли две кровати, на которых спали командир и царь. Евгения оглядела топчаны вдоль стен, почти скрытые под одеждой, доспехами и оружием. Это откровенное пренебрежение комфортом было вполне в духе Халена. Жесткий лежак и отсутствие элементарных удобств нравились ему больше дорогих одежд и теплых покоев.
— Размести женщин, — велела она Пеликену и обратилась к Эрии. — Где царь?
— Я велю принести обед, — хмуро бросил старый вояка.
Он вышел за дверь, по площади разнесся его зычный голос. Ему было уже сильно за пятьдесят. Седой, заросший бородой до пояса, он напомнил Евгении постаревшего Илью Муромца. Кольчуга, казалось, срослась с его мощным торсом, а сапоги он последний раз снимал еще летом. Эрия служил в царском гарнизоне Фарады уже лет двадцать. Он знал все деревья на побережье на двести тсанов в каждую сторону, знал по имени каждого своего солдата и терпеть не мог никаких перемен. Неожиданное появление царицы настолько его поразило, что он не сумел даже рассердиться. Когда он вернулся, Евгения подумала, что сейчас, стоя рядом, он похож на старого злобного пса, увидавшего своего хозяина в непривычном, чужом ярком наряде: вроде и рычать хочется, а нельзя. Он был наслышан о ее целительском даре — среди воинов гарнизона было немало тех, к кому прикасались ее волшебные руки, — и эта помощь не помешала бы ему сейчас. С другой стороны, появление царицы среди мужичья, давно отвыкшего от хороших манер, было даже не неприличным — шокирующим! Шокирующим настолько, что полководцу ничего не оставалось, как смириться…
Еда была самая простая: печеное на углях мясо и сырые овощи. Царица ела молча, давая Эрии время прийти в себя. Появился Пеликен, преспокойно положил себе в тарелку мяса с горкой, налил пива. Воевода грозно засопел, но смолчал. Право обедать в штабе имели только он сам, царь
Евгения открыла было рот, чтобы еще раз осведомиться, где Хален, но тут на нее, как выражался Пеликен, «нашло». Перед внутренним взором замелькали картинки. Воспоминания старого командира наложились на них почти связным текстом. Разобравшись в них, она поняла, что положение на побережье еще хуже, чем писал муж. Он сейчас находился далеко от гарнизона, вверх по течению, и Эрия беспокоился о нем.
Евгения со стуком отложила ложку, сурово глянула на полководца.
— Рассказывайте, что тут у вас случилось. Что угрожает царю? Почему рядом с ним сейчас никого нет?
— Позвольте сесть, царица, — прогудел тот. Опустившись грузным телом на табурет, он налил в деревянную кружку пива, положил на стол обветренные, словно бы тоже вырезанные из дуба руки. — Дела у нас и правда не такие бодрые, как думаете вы в Киаре…
— Хален писал мне, что случился какой-то конфликт с дикарями.
— Царь все сказал верно, только умолчал о подробностях. А случилось вот что. Четыре месяца назад прислали пополнение. Ребята с юга, молодые, да ранние. Гонору много, мозгов не хватает. Захотелось им… как вам сказать? Женской компании. Закон у нас тут железный: никаких женщин. Они и поспорили меж собой, что приведут дикарок с того берега, — Эрия мотнул головой в сторону стены. Впечатление было такое, будто шевельнулась железная статуя. Его лицо медленно темнело — видно, он до сих пор не мог говорить о случившемся без ярости. — Трое взяли лодку и поплыли через реку.
— Привезли? — не удержался Пеликен.
— А вы как думаете?! — разозлился воевода. — Эти, мать твою, идиоты — прошу прощения, царица, — ухитрились похитить четырех женщин, причем среди них были дочь и жена вождя племени. Да не прибрежного племени — они забрались на двадцать тсанов вглубь леса! Со времен основания гарнизона о таком и не слыхивали! Они ж горцы, здешних лесов не знают. Как их мошкара не съела? Лучше б съела… — он шумно вздохнул. Евгения и Пеликен догадывались, что услышат дальше, и все же с трудом сдерживали улыбки, глядя на удрученное лицо командира. — В общем, привезли девок, спрятали в кустах на берегу и несколько дней развлекались. А потом не нашли ничего лучше, как задушить их и кинуть в воду. Хоть бы камни привязали, придурки…
Эрия употребил гораздо более сильное слово и еще раз извинился перед царицей.
— Дальше ясно, — сказала она. — Соплеменники их нашли.
— Нашли, конечно. Нашли бы раньше, если б искали лучше. Ну и началось. Война войной, но такого беспредела еще ни один иантийский солдат себе не позволял! Это ж позор на все страны! Ребят мы расстреляли, но поправить ситуацию это уже не могло. Дикари стали мстить. Царь несколько раз пытался договориться с ними, отправлял послов к их главным вождям. Головы этих послов мы нашли на берегу. Дикари как озверели. Они и раньше не отличались изысканными манерами, а теперь и вовсе спасу нет. И из-за чего? — возмущенно возопил он, поднимая глаза к потолку. — Из-за баб, на которых и глядеть-то страшно!
Пеликен не выдержал и выбежал за дверь, давясь от смеха. Но Евгении было не смешно.
— Я вижу, — медленно произнесла она, глядя сквозь Эрию, — Хален был ранен.
— Когда вышел на воду навстречу вражеским лодкам. Хотел еще раз поговорить. Ничего страшного, стрела задела руку.
— Она была отравлена!
Эрия долго молча смотрел на нее.
— Да, — наконец нехотя признал он. — Но к этому яду мы, кто давно воюет, привычные. Рука его уже зажила. А теперь, коли вы здесь, от раны и следа не останется.