На пороге мира
Шрифт:
Приветствие было первым, но не единственным. Этому юноше тут тоже были рады. В детстве, конечно, бывало всякое, но все тут помнили, с какой готовностью этот невысокий симпатичный паренек-скрипач бросился на помощь однокашнику, с девушкой которого произошло несчастье. Он тогда сделал почти невозможное: помог найти ее. То, что не смогли (или не захотели) сделать полицейские, всего за сутки, сбежав в самоволку из Училища, сделали два еще почти подростка.
Да, раньше, до одного тяжелого момента, Лёнька слыл
Но момент был. Даже более, чем момент… Родом из этого «момента» шрамы и прозвище высокого молодого человека в кадетской форме, зубные протезы другого, находящегося тут же и пара старых переломов третьего.
После того «момента» «хулиганская» жизнь Лёньки Отмора закончилась. Авторитет шатнулся… Остепенился Лёнька, с криминалом «завязал». В лучших кадетах Училища ходить стал, на скрипке играть, призы брать, чуть было до личного дворянства не доигрался. Чуток не хватило, на одно место повыше бы…
Но вот поди ж ты! Только услышал, что девчонка друга в беду попала, сразу вся «степенность» послетала! В СОЧа сорвался, только пятки сверкали! Единственно, что удосужился в спортивный костюм переодеться, дабы формой не светить в злачных местах. Угнал флаер чей-то с ходу и полетели они на пару с Одноглазым город перетряхивать.
И ведь нашли! И ведь успели! Как это у них получилось, ребята не распространялись особенно, но факт. Ну а дальше устроить ее, почти уже мертвую, в частную клинику, где не стали задавать вопросов и тратить время на бумаги, сразу же повезли в операционную, Пашка бы уже никакими силами без Лёньки не сумел бы. Тут ведь одного нахрапа мало, тут подход нужен.
И как бы он потом не отнекивался, не сваливал все заслуги на Пашку, но предел возможностей Вересова присутствующие парни и девушки хорошо знали. И частная клиника лежала очень далеко за этим пределом.
Так что, этому невысокому, странноватому интеллегентному «четырехглазому» юноше тут были действительно рады искренне.
Он сделал еще пару шагов по палате и заметался взглядом.
— Куда цветы поставить? — смущенно осведомился он.
— Настьке в руки отдай лучше такую красоту, — посоветовала Ленка Гонцова, подруга той самой девушки, чье пробуждение они нынче праздновали. Еще с детского дома подруга. — Не часто, нам, девушкам такие презенты перепадают!
Собственно, все, кто сегодня был здесь, родом из одного и того же заведения. Все они детдомовцы. И дружба их тоже оттуда родом.
— Для этого ей придется Пашку отпустить, а на это она сейчас точно не пойдет! — вставила Кристинка Псевич.
— Ставь, — просто принес вазу с водой Кирил Сивин.
— Спасибо, Кирилл, — с благодарностью ответил Лёня и опустил букет в подставленную емкость. — Ты как, Настьк? — поинтересовался он, поставив пакет с продуктами в холодильник, поправив очки и подойдя
Настя Каменских, молча обняла его, оставив даже для этого не на долго руки Пашки Вересова пустыми.
— Спасибо, — отпустив и вернувшись на свое место, сказала она. — Паша рассказал, как вы с ним меня нашли. Если бы не ты, я бы сейчас тут не сидела…
Юноша покраснел и смущенно почесал затылок.
— Я всего навсего флаер угнал. Там все Паша делал, я только руль крутил да от плачущих кровью бандитов его оттаскивал, когда он совсем уж зверел…
— Паша мне другое рассказывал, — немного беспомощно улыбнулась Настя.
— Ну, то, что зверел тогда Пашка, это я подтверждаю, — вставил свое слово Лешка Злобин. — Когда тебя в операционную повезли, он на весь коридор кричал, что этого выродка его же кишками удавит…
— Что, прямо так и кричал? — заинтересовалась Кристинка.
— Он много чего тогда кричал. Весь извелся, пока ждал доктора с новостями.
— Спасибо вам всем, — тихо сказала Настя. — Если бы не вы… — все-таки не выдержала она и расплакалась в плечо Пашки.
— Да ну хватит тебе! — подошла поближе Светка Гончарова. — Все ведь кончилось уже! Все хорошо.
— Тихо-тихо, любимая, — гладил ее по волосам Пашка, одной рукой прижимая к себе. — Теперь уже все…
— Я… я как подумаю… — всхлипывала Настя. — Как вспомню, что он творил… Я… я же не одна наверно такая…
Девченки, находящиеся в комнате затихли и посмотрели на Пашу. Тот молча прикрыл глаза и отрицательно помотал головой, призывая сейчас не развивать эту тему.
— Не бойся, Насть. Не бойся. Его больше нет. Его больше нет совсем… — успокаивающе говорил Вересов Каменских, продолжая гладить ее по голове.
— Как это нет СОВСЕМ? — вскинулась она с круглыми от переполнявшего ее чувства глазами.
— Нашли его и убили. Так, что совсем нет, — серьезно пояснил Вересов.
— Вы узнали, кто он? — тихо спросила Настя. И в голосе ее слышалась ненависть.
— Узнали, — тихо ответил Паша. — Еще в ту ночь узнали. Но его уже на планете не было, в Москву улетел гад.
— Кто он? Кто этот нелюдь?! Кто? — тихо, но все с той же ненавистью в голосе, спросила Настя.
— Валентин Кассель его звали… Кудрявый такой, смуглый.
— Он не один был!
— Второй — Виктор Лабертовский… Пониже, поплотнее, лысыватый… — описал Паша.
— Да! Он! Еще печатка у него золотая на мизинце была!.. — признала Настя.
— Его тоже… Нашли. Больше его нет, — тихо и серьезно сказал Паша.
— Охранники еще были! Двое…
— Охранники? — спросила Лена. — Опиши их. Как они выглядели?
— Как два шкафа, такие же одинаковые! Только у одного на шее родинка была, с маленькую пуговицу размером. А у второго татуировка «doc» со штрихкодом за ухом…