На пороге «оранжевой» революции

Кара-Мурза Сергей Георгиевич

Этнокультурное разделение Украины использовалось в политических целях и в ходе кампании по демонтажу СССР во время перестройки, но в настоящее время с помощью этой технологии страну просто взорвали. В преддверии последних выборов один российский обозреватель писал: «Десятилетие назад во время президентских выборов на Украине не было оснований говорить о возможной балканизации соседней страны, несмотря на то, что отмеченные различия чувствовались и тогда. Ныне напряженность политической ситуации на Украине на порядок выше, что дает почву опасениям по поводу вероятного гражданского конфликта. Имеется серьезная опасность непризнания одною из частей Украины легитимности выборов и создания альтернативных структур власти»183.

Именно таким образом политтехнологам удалось превратить выборы в плебисцит по разделению народа на две противостоящие группы по принципу «мы» и «они». Никакого «соревнования идей» и подсчета выгод, в котором Януковичу пытались помочь московские эксперты, в этой обстановке просто не могло иметь места. Политолог из Москвы П.Малиновский пишет: «Есть сведения, что из сидевших на Майдане 30% вроде бы за Ющенко, а 70% присоединились заодно, против Януковича. Кандидатура Януковича – отдельная песня. Вопрос: это была ошибка или сознательный ход? Если мы не понимаем казусности этой фигуры, то непонятно, что произошло. Как вся Украина может отнестись к человеку из донецкого клана в качестве президента? Янукович – человек из того самого поколения сороковых годов рождения, настоящих советских людей, да ещё с подмоченной репутацией. Для ребят с Майдана это третьесортный товар, который им пытаются подсунуть. Публичное оскорбление всему украинскому народу. Я беседовал с этими ребятами, которые не считают себя сторонниками Ющенко: „Януковича в президенты? Да ни при какой погоде!“184

П.Малиновский преувеличивает роль личности Януковича, ибо на этих выборах вообще голосовали не за людей, а за определенные имиджи. А имиджи создаются. Имидж Януковича был вполне разумным и отвечал установкам половины (а скорее всего и большинства) населения Украины. Вот заголовки газетных сообщений в ходе предвыборной кампании в октябре. 1 октября: «Янукович говорит о новой долгосрочной модели экономического развития». 4 октября: «Виктор Янукович выступает против вступления Украины в НАТО», а в ответ: «Украину необходимо принять в НАТО. Такое заявление сделал первый заместитель министра обороны Соединенных Штатов Пол Вулфовиц во время выступления в Варшавском университете» (6 октября). «Премьер-министр Украины Виктор Янукович выступает против распродажи земли в стране, считая, что земля должна оставаться в собственности украинцев» (19 октября).

Смысл этих заголовков ясен, и половина украинцев этот смысл поддерживала. Но на время с помощью методов манипуляции сознанием у другой половины была создана иррациональная ненависть к «настоящим советским людям», то есть к главным чертам этого имиджа (а значит, и к установкам первой половины украинцев). А какого конкретно человека сделали бы носителем того имиджа, который был предложен кандидату «партии власти», не слишком существенно (хотя накопление неблагоприятных деталей и могло сыграть роль при равновесии сил, но в данном случае равновесия не было – на «Украинском фронте» США накопили подавляющее превосходство в живой силе и технике).

Размежевание избирателей произошло уже по языку, что само по себе указывает на символический, а не рациональный характер противостояния. Как пишут, «на Майдане совсем не было выступлений на русском языке, за исключением нескольких приезжих, включая Немцова и боксера Кличко… А вот на митинге сторонников Януковича, проходившем на вокзальной площади, как и на съезде в Северодонецке, звучал только русский язык. И это в свою очередь тоже очень символично, так как Янукович, хотел он того или нет, стал кандидатом Украины, настроенной на союз с Россией».

При этом противостояние достигло такого напряжения, что «оранжевые» привлекли к себе и значительную долю русскоязычного населения. Д.Якушев пишет: «об истинном отношении оранжевых к русскому языку, на котором большинство из них, во всяком случае в Киеве, само разговаривает: мы имеем странный феномен русскоязычного украинского национализма, агрессивно настроенного по отношению к русскому языку».

Вот как он описывает свои впечатления о характере национализма на Украине во время выборов: “Отправляясь на Украину, я, конечно, знал, что националисты поддерживают Ющенко, но я наивно считал, что националисты – это только часть его команды, что большинство людей выходят на улицы протестовать против режима Кучмы и вовсе не являются идейными националистами. Увы, я сильно ошибся. Оранжевые буквально пропитаны национализмом. Я общался с десятками людей на Майдане на предмет их отношения к бандеровцам и не нашел ни одного, кто бы осудил их и назвал фашистами. Русскоязычные киевляне, не говоря уже о «западенцах», упорно доказывали мне, что бандеровцы – это украинские национальные герои. Стотысячный Майдан на ура принял исполнение группой «Плач Иеремии» известной бандеровской песни. Для собравшихся здесь это оказалось вполне в порядке вещей. При этом эти люди вовсе не были миролюбивы и дружелюбны, как об этом говорят во многих СМИ. Здесь, на Майдане от киевской интеллигенции и передового студенчества я услышал весь стандартный набор русофобии, мол, у москалей в генах шовинизм и рабство, а они, украинцы, свободолюбивая, спокойная европейская нация»185.

Этому национализму интеллектуальные команды Януковича и других умеренных кандидатов ничего не смогли противопоставить ни в рациональной, ни в символической сфере. И дело здесь не в каких-то упущениях или частных ошибках. Переломить психоз можно было только предложив проект национального и цивилизационного масштаба, который вызвал бы столь же сильную эмоциональную реакцию, как и гипноз постмодернистского спектакля «оранжевых». Это должен был быть проект, излагающий суть исторического выбора для Украины на эпическом, доходящем до сердца языке.

Такого проекта и такого языка не было.

Потенциал насилия в «оранжевых» революциях

Опыт всех уже совершенных «оранжевых» революций показал, что их ненасильственный характер является условностью. Ненасильственные действия создают общий фон и на первой стадии вызывают симпатии населения и привлекают массовых участников. Но уже на предварительном этапе подготовки революции в ней создается «жесткая» военизированная группа, которая в решающий момент должна совершать насильственные действия (с оружием или без оружия в зависимости от обстоятельств).

Такой «взрыв народного гнева» не просто предусмотрен в сценарии спектакля, он в нем необходим как ритуал, как кульминация «праздника угнетенных». Уход Шеварднадзе был предрешен и оговорен заранее, но он должен был произойти как акт прямого свержения (тирана, прогнившей власти, коррумпированного правителя и т.п.). Группа беззаветных и отважных молодых людей должна была ворваться в здание парламента Грузии, разбросать бумаги, разбить графин, а окруженный охраной испуганный Шеварднадзе должен был бежать через черный ход. Вот тогда революция свершилась.

Сопротивляется ли в этот момент охрана (Бастилии, парламента или Центральной избирательной комиссии), или она стреляет в воздух и разбегается, позволив революционерам даже слегка помять пару сержантов или младших офицеров, – определяется на предварительных переговорах или обменах знаками. Ни в Сербии, ни на Украине, ни даже в Киргизии пока что сбоев не было, и спектакль «штурма Бастилии» обходился без жертв186.

Военизированные группировки в составе «бархатной» толпы, размахивающей розами, тюльпанами или оранжевыми ленточками, совершенно необходимы и для того, чтобы организовать эту толпу, строго направлять ее лишь на предусмотренные (и чаще всего уговоренные с властью) действия, поддерживать дисциплину, блокировать спонтанные попытки противодействия от разрозненных представителей правоохранительных органов. Кроме того, именно эти организованные боевики обычно берут на себя эскалацию ненасильственных действий и «заражают» ими толпу. Сами по себе граждане, симпатизирующие революционерам, на первых порах морально не готовы к тому, чтобы общее недовольство властью превращать в действия против конкретных людей, эту власть представляющих.