На последнем берегу
Шрифт:
— На вашем месте я, вероятно, поступил бы так же, — сказал адмирал. — Что ж, остается только поблагодарить вас за сотрудничество, капитан. И пожелать вам успеха. Если до отплытия вам что-либо понадобится, не стесняйтесь спросить — или просто берите, что хотите. — Лицо его исказилось внезапной судорогой боли, он стиснул лежащий перед ним карандаш. Потом перевел дух, поднялся из-за стола. — Прошу извинить. Я на минуту вас оставлю.
Он поспешно вышел, дверь за ним закрылась. При его внезапном уходе капитан
— Вот оно, — сказал Тауэрс.
— Вы думаете, и с секретарем то же самое? — вполголоса спросил Питер.
— Думаю, да.
Минуту-другую они стояли молча, невидящими глазами смотрели в окно.
— Продовольствие, — сказал наконец Питер. — На борту «Скорпиона» почти ничего нет. Ваш помощник составляет список всего, что понадобится, сэр?
Дуайт покачал головой.
— Нам ничего не понадобится. Я только выведу лодку из бухты, за пределы территориальных вод.
Тут офицер связи все-таки задал вопрос, который хотел задать раньше:
— Может быть, снарядить буксир, чтобы вышел со «Скорпионом» и доставил команду обратно?
— Не нужно, — сказал Дуайт.
Они стояли в молчании еще минут десять. Наконец появился адмирал, лицо его покрывала пепельная бледность.
— Вы очень любезны, что подождали, — сказал он. — Мне немного нездоровится. — Он больше не сел в кресло, так и остался стоять у стола. — Настал конец нашему долгому сотрудничеству, капитан, — сказал он. — Мы, британцы, всегда охотно работали вместе с американцами, особенно на морях. Не раз и не два нам было за что вас благодарить, думаю, взамен и вы что-то почерпнули из нашего опыта. Всему этому настал конец. — Он мгновенье помолчал, потом с улыбкой протянул руку — Мне осталось только проститься.
Дуайт пожал протянутую руку.
— Было очень приятно служить под вашим командованием, сэр. Говорю это не только от себя, но от имени всей команды.
Дуайт с Питером вышли из кабинета и дальше, через унылое опустевшее здание, во двор.
— Что теперь, сэр? — спросил Питер. — Поехать мне с вами в порт?
Капитан покачал головой.
— Я полагаю, вы можете считать себя свободным. Ваша помощь там больше не понадобится.
— Если я хоть чем-то могу быть полезен, я с радостью поеду.
— Не надо. Если помощь потребуется, я позвоню вам домой. Но теперь ваше место дома, приятель.
Вот и конец их доброму товариществу.
— Когда вы отплываете? — спросил Питер.
— Точно не знаю, — был ответ. — На сегодняшнее утро в команде заболели семеро. Думаю, мы пробудем здесь еще день или два и отчалим, вероятно, в субботу.
— Много народу уходит с вами?
— Десять человек. Я одиннадцатый.
Питер вскинул на него глаза.
— А вы пока здоровы?
Дуайт улыбнулся.
— До сих пор
— Я в порядке. И Мэри тоже… так я думаю.
Дуайт повернул к машинам.
— Сейчас же возвращайтесь к ней. Незачем вам тут оставаться.
— Мы еще увидимся, сэр?
— Не думаю, — отвечал капитан. — Я возвращаюсь домой, домой в город Мистик, штат Коннектикут, и рад вернуться.
Больше нечего было делать и не о чем говорить. Они пожали друг другу руки, разошлись по машинам и поехали каждый своей дорогой.
В двухэтажном кирпичном, старинной постройки доме в Молверне стоял у кровати своей матери Джон Осборн. Он был еще здоров, но старая дама захворала в воскресенье утром, на другой день после того, как он выиграл Большие гонки. В понедельник ему удалось вызвать к ней врача, но врач ничем не сумел помочь и больше не явился. Приходящая прислуга тоже не появлялась, и теперь физик сам ухаживал, как мог, за больной матерью.
Впервые за последнюю четверть часа она открыла глаза.
— Джон, — промолвила она, — вот эту самую болезнь нам и предсказывали?
— Думаю, да, мама, — мягко ответил сын. — Со мной тоже так будет.
— Доктор Хемилтон так и сказал? Я что-то не помню.
— Это он мне сказал, мама. Едва ли он приедет еще раз. Он сказал, что и у него начинается то же самое.
Длинное молчание.
— Долго я буду умирать, Джон?
— Не знаю. Может быть, неделю.
— Какая нелепость. Слишком долго.
Она опять закрыла глаза. Джон отнес таз в ванную, вымыл его и вернулся в спальню. Мать снова открыла глаза.
— Где Мин? — спросила она.
— Я выпустил его в сад. По-моему, он хотел выйти.
— Мне его так жалко, — пробормотала старая женщина. — Когда нас никого не станет, ему будет ужасно одиноко.
— Ему будет не так уж плохо, мама, — сказал сын, без особой, впрочем, уверенности. — Останется сколько угодно собак, будет с кем играть.
Она заговорила о другом:
— Мне пока ничего не нужно, милый. Ступай, займись своими делами.
Джон поколебался.
— Мне надо бы заглянуть в институт. Я вернусь к обеду. Чего тебе хочется на обед?
Она опять закрыла глаза.
— Найдется у нас молоко?
— В холодильнике целая пинта, — ответил Джон. — Попробую достать еще. Правда, теперь это не так просто. Вчера молока нигде не было.
— Мину хоть немножко нужно. Молоко ему очень полезно. И в кладовке должны быть консервы, три банки крольчатины. Открой одну ему на обед, что останется, сунь в холодильник. Мин так любит крольчатину. Насчет обеда для меня не хлопочи, пока не вернешься. Если захочется есть, я сделаю себе овсянку.