На пределе: Серия 3 «Фостер»

Sandje

– Зачем ты всё это мне говоришь? – молодой эксперт не сдержал раздражительный вздох. – Как Лайтман? В каком он состоянии?

– Стабильно-тяжёлом… – Рия опередила агента, собиравшегося ответить на вопрос. – Его перевели позавчера в одинарную палату при реанимации. Оставили круглосуточное наблюдение. Да и Фостер там всё время.

– Как она? – Иллай нахмурился.

– Приходит в себя. Зоуи и Эмили сегодня тоже были. Лайтман дважды просыпался, но ничего не говорил. – Рейнольдс устало потёр виски.
–

Его лечащий врач говорит, что так будет ещё какое-то время.

– Все еще есть угроза жизни?

– Иллай, отдохни. Ещё несколько дней, и ты сможешь проведать его сам! – Торрес умоляюще посмотрела на молодого человека. – Ты не виноват в том, что произошло. Тебе нельзя нервничать, иначе давление снова поднимется, и кровотечение может снова открыться!

– Рия, пожалуйста… – парень скривился. – Если я буду делать вид, что все нормально, мне не станет легче.

– Если будешь спрашивать постоянно, лучше не будет тоже! – Торрес беспомощно всплеснула руками. Бен поднялся с места.

– Фостер очень переживает за тебя. И Эмили просила передать, чтобы ты поправлялся быстрей!

– Если бы я предупредил Лайтмана, что людей у Храма уже не осталось… Как мне теперь смотреть им в глаза!?

– Изменилось бы только то, что на операционном столе стало бы на одного человека больше! – зло сообщила Торрес.

– Рокфор тоже в реанимации?

– Нет, а ты не слышал? – Торрес искренне удивилась.
– Он умер на операционном столе через несколько часов после того, как вы прилетели.

– Значит, умер, – присутствующие в палате обменялись тяжелыми взглядами.
– А я надеялся, что он понесет наказание.

– Тебе нужен отдых!
– Бен пожал Иллаю руку. – Я зайду завтра.

– Поспишь? – тихо спросила Рия, на мгновение, прикоснувшись к щеке мужчины.

– Останешься?

– Конечно!
– она пожала плечами.
– Может быть как-то иначе?

***

Прошло две недели с тех пор, как Лайтман попал в больницу. Бесконечное количество уколов, лекарств, врачей, людей. Угнетающая обстановка, непривычное бездействие, которое он сам привык называть «вынужденным бездельем». Ему казалось, что время тянулось невыносимо долго.

Воскресным утром, проснувшись в полном одиночестве, Кэл устремил взгляд в потолок. Лечение приносило свои результаты. Не смотря на то, что первая неделя была невыносимо тяжёлой морально и физически, вторую, как оказалось, пережить было намного легче.

За минувшее время головная боль слегка притупилась. Стала похожей на редкие импульсы, которые проявлялись лишь в те моменты, когда Эмили пыталась его рассмешить, Зоуи - отчитывать, а Джиллиан - о чём-нибудь подумать. Мыслей ему и без этого хватало.

Прокручивая в памяти события последней

ночи на Африканском полуострове, эксперт невольно испытывал всё, словно возвращался в ещё целый Храм, рассматривая своего собеседника с сожалением. Действительно ли ему было жалко несчастного Рокфора? Сейчас, Лайтман с уверенностью сказал бы, что испытывает к нему уважение. Пусть оно со всех сторон окружено презрением, ненавистью и отвращением. Порой становилось невыносимо грустно от осознания, что один человек может вызывать практически все основные, инстинктивные эмоции у другого человека, знающего определение таковым.

Сложно было осуждать Рокфора, в конечном итоге он всё же так и не пришёл в себя после взрыва. Возможно, виной стал его слабый, неприспособленный организм или же полное отсутствие инстинкта самосохранения. Кэл не помнил точно, сколько успел разорвать соединителей, борясь с террористом на каменном полу. Когда в руках Рокфора появился детонатор, бессмысленно было бы пытаться раскрепить оставшиеся. Мощность взрыва уменьшилась не намного, но этого, как выяснилось, вполне хватило, чтобы он сам остался в живых. Впрочем, может, это был всего лишь один из случаев внезапного везения.

– Мистер Лайтман, как Вы себя чувствуете сегодня? – высокий мужчина в белом халате встал напротив пациента, чтобы тому было достаточно удобно смотреть на него. Эксперт прервал свои размышления, встречаясь с доктором взглядом.

– Прекрасно! – прежняя сила голосу ещё не вернулась, но звучал он стал довольно убедительно, что определённо нравилось его обладателю.

– Жалобы? Может быть, Вас беспокоит, что-нибудь по-особенному?

– Нет. Чувствую себя великолепно, спасибо медицине, теперь я могу выписаться и уехать домой?

– Нет, – врач сдержано улыбнулся. – Похвально, что Вы рвётесь поскорей покинуть больничную палату, но это исключено.

– Даже за деньги?

– Мне жаль, но да!

Лайтман закатил глаза. Эмоции врача, стоящего перед ним, соответствовали целиком и полностью тому, что он говорил в ответ.

– Мне нужно знать, тревожат ли Вас швы на груди и спине? Иногда процедура заживания довольно неприятна.

– Меня тревожит тот факт, что мясники копались в моём теле. Чувствую себя пугалом.

– Уверяю Вас, это была вынужденная мера. Необходимо было извлечь осколки, чтобы ввиду ряда ситуаций, они не повредили и другие жизненно важные органы.

– Я надеялся сохранить их. Не каждый день попадаешь в такую историю. Это стало бы напоминанием о тяжелых Африканских буднях.

– Мне безумно надоело повторять это всякий раз, но, не думаю, что Вы смогли бы выжить, оставь я всё как есть, мистер Лайтман.

– Доктор Лайтман!- Кэл сдвинул брови, что вызвало у него слабое покалывание в голове.