На прорыв времени! Дилогия
Шрифт:
Не меняя выражения лица, эсэсовец внимательно рассматривал протянутые ему документы. Затем поднял глаза на Штауфенберга и, протягивая бумаги обратно, таким же ровным голосом без тени эмоций сказал:
– Будьте любезны открыть портфель.
– В нем находятся важнейшие документы высочайшего уровня секретности. У вас нет допуска для их просмотра.
– Я должен осмотреть портфель. – Голос охранника был все так же бесцветен.
Граф подумал несколько секунд. После чего предложил:
–
– Возможно.
Приоткрыв портфель, Штауфенберг дал охраннику мельком увидеть плотную пачку бумаг. После чего уверенно двинулся мимо эсэсовца внутрь. Тот не стал возражать.
Двадцать четыре минуты спустя полковник быстрым шагом вышел из бункера вместе со своим адъютантом. Стоящий все там же охранник проводил их мрачным взглядом.
– Что значит «сегодня»? – Голос Канариса прозвучал необычайно взволнованно.
– Господин адмирал, у нас не было времени известить всех. Штауфенберг уже в бункере. – Бек произнес это с тем спокойствием, с которым говорят люди, идущие ва-банк в игре, где ставкой является жизнь.
– Вы были обязаны сообщить об этом мне!
– Почему? Что бы это изменило?
«Я бы вас остановил, тупой идиот!» – Шеф абвера едва не произнес это вслух, сумев справиться с собой в последнюю секунду.
– Я бы подготовил своих людей.
– Готовьте их сейчас, господин адмирал. И побыстрее. Я полагаю, вы понимаете, что другого шанса у нас не будет.
– Конечно, понимаю.
– Тогда не буду вас отвлекать, Вильгельм. Удачи.
– Удачи, господин генерал.
Грохнув трубкой, глава немецкой разведки ненавидящим взглядом несколько секунд смотрел на телефон. Затем несколько раз глубоко вздохнул и откинулся в кресле.
Людвиг Бек не знал, что расчетливый Вильгельм Канарис состоял в обеих группах заговорщиков против Гитлера – как в «военной», так и «гражданской». И был за победу скорее последней. И после высадки союзников в Италии адмирал полагал, что ставка на «гражданских» была верной. А теперь выясняется, что через несколько минут вояки взорвут этого бесноватого придурка и захватят власть.
Попробовать это остановить? Скорее всего, не получится. Слишком поздно. Шайзе, шайзе, шайзе!
Канарис грохнул кулаком по столу. Надо что-то делать. Ладно, раз не получилось с гражданскими, то придется работать с тем, что есть.
– Франц! – Адъютант возник на пороге кабинета практически мгновенно. – Немедленно подготовь мне машину. Позвони Шелленбергу – пусть встретит меня там, где мы с ним договаривались. Скажешь ему, что пришла гроза, понял?
– Так точно, господин адмирал.
Выходя из кабинета, Канарис оглянулся. Образцовый порядок. Если дело не выгорит, то перед преемником будет не стыдно.
До одного из важнейших событий двадцатого века оставалось несколько минут.
Берлин, Фюрербункер.
Совещание в главном бункере Рейха было в самом разгаре. Манштейн уверенно доказывал, что необходимо сосредоточить все силы на Востоке, оставив Италию разбираться с союзниками самостоятельно. Учитывая, что после переброски корпуса Роммеля обратно в Европу, на Восточный фронт, итальянцы проиграли Африку практически молниеносно, это выглядело как бросание ягненка на растерзание льву. О чем не замедлил в довольно резкой форме высказаться Муссолини.
– И как вы думаете, долго продержится Германия, когда ее сожмут со всех сторон? – Дуче явно был не в настроении.
– Нам неоткуда взять дополнительные войска!
– У вас во Франции прохлаждается целая куча дивизий! Армии сидят на месте и ничего не делают!
– Если мы перебросим войска из Франции, это позволит союзникам высадиться еще и там!
– Я не прошу вас перебрасывать всех солдат до последнего. Но несколько дивизий-то вы бы могли выделить без особого ущерба для обороноспособности! – Муссолини едва не грохнул кулаком по столу.
Молчавший до сих пор Гитлер вдруг вскинул голову и твердо произнес:
– Мой дорогой друг прав. Рейх достаточно силен, чтобы помочь союзнику в трудную минуту. Пяти дивизий из Франции с лихвой хватит, чтобы сбросить англо-американские войска в море. И никакого больше побега, как в Дюнкерке. Мы уничтожим их всех, до последнего солдата, до последнего повара – всех! – Под конец Гитлер сорвался на крик.
В этот момент к стоящему в стороне Штауфенбергу подошел адъютант и, наклонившись, прошептал несколько слов. Тихо извинившись, полковник вышел из комнаты.
– Но, мой фюрер, войска большевиков уже на территории Рейха. Вам не кажется, что усиление нашего Восточного фронта – гораздо более важная задача? – вкрадчиво поинтересовался Йодль.
– Большевики измождены боями с нашим великим вермахтом. Скоро, после перегруппировки, мы прорвем фронт сразу в нескольких местах и разгромим всю их армию. А затем вернем потерянные территории и дойдем до Урала. Наши японские союзники атакуют большевиков в Сибири, после чего Сталину и его ордам придет закономерный конец!
Тем временем охранник, только что пропустивший мимо себя выходящего из бункера Штауфенберга и спешащего вслед за ним адъютанта, пытался понять, что его насторожило в облике полковника. Что-то точно было не так, но что именно?
Форма? Нет, с формой все в порядке. Документы? Пропуск был настоящий, как и все остальное. Да и полковник вел себя более-менее нормально – даже без особых возражений дал заглянуть в портфель… Портфель! При Штауфенберге не было портфеля!
Едва успевший присесть, эсэсовец вскочил со стула. Стоп. Может, у адъютанта? Нет, у того была какая-то папка, а портфеля не было… Да и уход полковника выглядел несколько поспешным. Хотя вполне возможно, что тот действительно куда-то торопился. Может, все в порядке и это обычная паранойя?