На пути к Мировой войне
Шрифт:
Ведь это же полный бред — «Главное управление безопасности Национал-социалистической рабочей партии Германии, в лице начальника четвертого управления (гестапо) Генриха Мюллера, на основании (перед этим в фальшивке явно пропущено слово „действующего“. — A.M.) доверенности № 1–448/12–1 от 3 ноября 1938 г., выданной шефом Главного управления безопасности рейхсфюрера СС Рейнхардом (правильно: Райнхард. — A.M.) Гейдрихом»! Получается, что Г. Мюллер из одной конторы, а «доверенность» ему «выдали благодетели» из другой конторы! Да и слово «шеф» не юридический, а журналистский термин. Немцы в документах его не используют.
Ни при каких обстоятельствах Берия даже и не сел бы за стол переговоров с таким, мягко выражаясь, «представителем», который мало того что значительно ниже его и по званию, и по должности, так еще и невесть кого «представляет»! Не говоря уже о том, что с партийной службой безопасности НКВД СССР ни при каких обстоятельствах не стал бы иметь дело. В НКВД СССР, как, впрочем, и в спецслужбах Германии, было достаточно великолепно разбиравшихся в вопросах международного права и межгосударственной договорной практики профессиональных юристов, чтобы не допустить подобных «ляпов»!
Едва ли кому-нибудь известно, за исключением, естественно, очень узкого круга специалистов, что, например, до Второй мировой войны штаб-квартира «Интерпола» находилась в Берлине, и уже самим этим обстоятельством нацисты вынуждены были четко разбираться в вопросах международного сотрудничества спецслужб.
Не меньшее «умиление» вызывают и сами «подписи» и особенно формат этих «подписей» под так называемым «Генеральным соглашением». Если, например, использовать ныне часто встречающуюся ёрническую формулу, то состряпать подписи, похожие на подписи Берия и Мюллера, а заодно и печати (вон сколько объявлений на столбах!), похожие на печати НКВД СССР и ГУБ НСДАП или даже всего Третьего рейха, проще пареной репы!
Документов в архивах уйма, в том числе и трофейных, соответствующих «умельцев», в том числе и высококлассных, тем более предостаточно! Так что ничего сложного в этой части нет. Испокон веку неблаговидное дело стряпания «подметных писем» в России развито до уровня искусства. Да, собственно говоря, кто из современных читателей воочию видел подлинные подписи Берия или Мюллера? Кто знает, как выглядят подлинные печати НКВД СССР или гестапо, или ГУБ НСДАП, или всего Третьего рейха? Что угодно можно «нарисовать», изготовить и выдать за настоящее, и никто даже и не заподозрит фальсификацию, тем более что на всех фотокопиях печати умышленно смазаны. Однако мы всё же заподозрим и не поверим.
Итак, на стр. 325 «подпись» Лаврентия Павловича Берия под «подписанным» им «Генеральным соглашением», а на стр. 333 — несколько образцов подписи подлинного Берия за 1937 и 1944 гг., взятых с различных документов. Естественно, что претендовать на лавры эксперта-графолога мы не имеем права. Потому и не будем этого делать. Предлагаю всего лишь невооруженным глазом просто внимательней приглядеться к этим образцам. А приглядевшись, с удивлением обнаружить, что нет никаких признаков даже внешнего сходства! Почему? Вопрос, конечно, интересный — ведь в принципе-то подпись Берия не есть что-либо сверхсекретное, ибо в архивах тысячи документов с его «автографами». Однако ответ на этот вопрос, как ни странно, весьма прост: за пример для подделки фальсификаторы взяли подпись Л. П. Берия как минимум образца 1944 г.!
Сравните: фальсификат и образец подписи Л. П. Берия за 1944 г. Хотя частичное сходство налицо, тем не менее фальшивку видно издалека. Потому как в качестве образца для подделки надо было использовать подпись Берия конца 1930-х гг., а не конца 1944 г.! Что касается подписи Мюллера, то, к сожалению, вынужден констатировать,
Во-вторых, над второй буквой в фамилии «Мюллер» на немецком языке — над буквой «u» — не поставлен умляут (две точки), ибо должно быть «"u». Ни один мало-мальски грамотный немец не допустит такой ошибки.
В-третьих, совершенно не видно латинского стиля в написании буквы «l», а ведь в фамилии «Мюллер» их две. Зато превосходно видно, что латинская буква «l» написана по-русски прописью — «л».
В-четвертых, совершенно не очевидно и латинское написание буквы «е» — предпоследней в фамилии «Мюллер».
В-пятых, абсолютно не очевидно и латинское написание буквы «г», чего ни один немец не допустит.
В-шестых, при рукописном написании буквы «г», даже если она и не заглавная, никак невозможен столь залихватский крючок в конце росписи.
В-седьмых, совокупность изложенного выше и без графологической экспертизы дает все основания считать подпись Мюллера поддельной!
Что же до иных аспектов фальшивки, то куда более важно, что в части, касающейся общепринятого международно-правового формата подписей, нарушено буквально все, что только возможно было нарушить. Во-первых, в соответствии с издавна установившимися и устойчиво действующими в международной договорной практике правилами, применявшимися и в те времена тоже, прежде всего указывается, что такой-то документ составлен (а не отпечатан!) в стольких-то экземплярах и на таких-то языках. Анекдотично указание на то, что-де «отпечатано на русском и немецком языках в единственном экземпляре»! Потому как выходит, что отпечатано сразу на двух языках в одном документе, но в единственном экземпляре? Анекдотично и упоминание того, что-де документ ещё и «прошнурован»! В соответствии с испокон веку действующей нормальной договорной практикой должно было быть указано следующее:
как минимум — «составлено в двух экземплярах, на немецком и русском языках, в Москве 11 ноября 1938 г.»; именно в такой последовательности, что есть непременный элемент обязательной протокольной вежливости принимающей стороны по отношению к иностранной;
как наиболее оптимальный вариант — «настоящее соглашение составлено в двух оригиналах, на немецком и русском языках, каждый из которых аутентичен, в Москве 11 ноября 1938 г.».
Использование этих формул позволяет избегнуть нелепости, указанной в выражении «отпечатано на русском и немецком языках в единственном экземпляре», поскольку вводится нормальная формулировка — «составлено в двух оригиналах на немецком и русском языках». В ней и заключен как сам смысл составления документа, так и его печатания в единственном экземпляре на каждом из двух языков. Кстати, именно такой формулой завершался, например, Договор о ненападении между СССР и Германией от 23 августа 1939 г.