На пути к Полтаве
Шрифт:
Эта неуступчивость Карла XII пугала Петра. За этим чувствовалась нечеловеческая уверенность в своих силах. Особенно беспокоился царь за Петербург, оборона которого была ослаблена с уходом лучших полков в Литву и Польшу. Приходилось считаться с возможностью внезапного нападения на город со стороны Выборга и моря. Летом 1705 года шведский адмирал Анкерштерн объявился в Финском заливе. Тягаться на море с его эскадрой, в составе которой было семь линейных кораблей, не приходилось и думать. Оставалось надеяться на финское мелководье, опасное для крупных судов, и береговые батареи, уже выручавшие Санкт-Петербург.
В начале июня 1705 года шведский адмирал предпринял попытку приблизиться к городу. Его остановили
Неудача не остудила рвения адмирала Анкерштерна. Тем более что Карл, несмотря на свое демонстративное пренебрежение к успехам царя в Восточной Прибалтике, отдал строгий приказ взять и разрушить Петербург. Но и Крюйс не дремал, готовясь отразить неприятельские приступы. На берегу возводились новые батареи. Успешно использовалась узость фарватера, которая сильно затрудняла шведам возможность воспользоваться преимуществами в классе кораблей.
Очередное сражение сразу же пошло под диктовку Крюйса. Атака десанта захлебнулась. К тому же русские артиллеристы на Котлине, ощущая под ногами твердую почву, целились и стреляли лучше шведских канониров. Шведы вновь не выдержали огня и ушли в море. Им не удалось прорваться к Петербургу и вступить в артиллерийскую дуэль с бастионами Петропавловской крепости. Едва ли не единственная в истории Петропавловской крепости возможность выступить в роли, изначально ей предназначенной, так возможностью и осталась. Едва ли первые петербуржцы сетовали по этому поводу. Но невоюющие крепости имеют обыкновение быстро превращаться в застенок. Не избежала этой печальной участи и Петропавловская крепость.
Позднее шведы предприняли еще несколько безуспешных попыток атаки города с суши и моря. Но, сколь ни ожесточенны были эти столкновения, судьба Санкт-Петербурга, как, впрочем, и всего затеянного Петром на Балтике, решалась не в Ингрии и даже не в Лифляндии, а там, где развертывались главные события Северной войны. В 1703–1706 годах этим местом оставалась Речь Посполитая.
Карл XII никак не мог поразить Августа II, которому каждый раз удавалось ускользать от своего неутомимого преследователя. Карл, конечно, мог настигнуть кузена в его наследственных владениях, но это могло привести к столкновению с Веной. Император выступал гарантом неприкосновенности всех немецких земель и княжеств, входивших в состав империи, и идти в тот момент на обострение отношений с Веной Карл и его министры не считали возможным. Потому шведскому королю и приходилось без особого результата гоняться за саксонцами и коронными войсками по всей Польше. Только одну Варшаву королю с генералами пришлось несколько раз «освобождать» от сторонников Августа. Как ни странно это звучит, но Карл XII изъездил и изучил враждебную ему Польшу куда лучше, чем родную Швецию.
Петр прилагал огромные усилия для поддержки единственного союзника. Основные силы русской армии постепенно перемещались в Литву, ближе к Августу. Это открывало возможность при необходимости быстро прийти на помощь к союзнику. Плюс, впрочем, легко превращался в минус. Возросла опасность того, что шведский король настигнет армию Петра. И действительно, зимой 1705–1706 годов Карл решил воспользоваться появившимся шансом. Получив известие, что русская армия расположилась на зимовку в Гродно, король форсированным маршем
Русскому командованию долгое время ничего не было известно о движении неприятеля. Сам Петр, обеспокоенный известием об астраханском мятеже, в декабре 1705 года оставил гродненский лагерь и по зимнику поспешил в столицу. Армия была оставлена на короля Августа, который окружным путем добрался до Гродно и был принят с подчеркнутым почтением. К этому времени Петр окончательно разочаровался в своем союзнике, который проявлял подлинную настойчивость лишь в сердечных баталиях. Но законы дипломатического «политеса» побудили царя ограничиться мягкими упреками за предпочтение Венеры Марсу.
Жест вежливости — передача командования Августу — был сделан еще и потому, что ничего серьезного не предвиделось: считалось, что кампания 1705 года закончилась, а кампания 1706 года еще не начиналась. К тому же появление Августа позволило уладить конфликт между нанятым на русскую службу фельдмаршалом Огильви и Меншиковым. Меншиков был недоволен тем, что фельдмаршал оттеснил его на второй план, и требовал всей полноты власти. Петр щадил самолюбие своего любимца. Перед отъездом он отдал под его начало всю конницу, оставив за Огильви командование пехотой. На деле это означало многовластие, или, если быть совсем точным, безвластие, поскольку Август был командующим номинальным. Но если с этим можно было примириться в спокойной обстановке, то в условиях боевых действий подобный расклад вел к катастрофе.
Известия о приближении шведов пришло в Гродно в первых числах января 1706 года. Но в главной квартире посчитали, что это не более чем слухи, специально распускаемые противником. Особенно самоуверенно повел себя Меншиков, даже не удосужившийся выслать конные партии для разведки. В приближении 20-тысячного шведского войска окончательно уверились только 11 января, когда каролинам оставалось до Гродно всего два-три перехода. Срочно был собран военный совет с единственным вопросом: что делать? Вариант движения навстречу Карлу XII не обсуждался: царь перед отъездом строго-настрого запретил помышлять о генеральной баталии. Огильви предложил обороняться в укрепленном лагере: зимой шведы едва ли смогут оставаться долго на одном месте и отойдут. Русские генералы высказались за отступление, причем скорейшее, пока неприятель не перерезал дороги на Полоцк.
Огильви возразил: во-первых, ему просто претит мысль отступать с армией, вдвое превышающей армию противника; во-вторых, движение в жестокий мороз могло привести к большим потерям, чем пребывание в лагере; в-третьих, из-за нехватки лошадей придется бросить большую часть орудий. Военный совет ни к чему определенному не пришел. Тогда «командующий» Август отрядил гонца Петру, чтобы тот за 450 верст от Гродно принял правильное решение. Этим Август не ограничился. Он объявил о своем намерении привести на помощь саксонскую армию, для чего в ночь на 18 января покинул Гродно, прихватив в качестве конвоя несколько драгунских полков.
Убедившись в том, что русские не собираются выходить в поле, Карл XII принялся осматривать гродненские укрепления. Они оказались на удивление прочными, и король, не имея сильной артиллерии, на штурм не решился. Да и зачем было укладывать в снег прекрасную шведскую пехоту, когда можно было и так запереть русских в Гродно? 15 января шведы двинулись на восток и встали в 70 верстах от Гродно, в местечке Желудки (Жалудки). В результате этого маневра царская армия оказалась отрезана от границ России. Теперь войскам оставалось либо выйди в поле и принять сражение, либо умереть в лагере голодной смертью. Столь мрачная перспектива была вполне реальной: в провианте, фураже и дровах для обогрева скоро обозначилась большая недостача.