На пути Кортеса
Шрифт:
– Великий Ворон - сладкие мечты вождя самым бесцеремонным образом прервал один из воинов - разведчики, которых ты послал к селению у мелкой воды, все еще не вернулись. Это плохой знак.
– Ты боишься собственной тени Тауша -Вава - недовольно покосился на выскочку вождь - наверняка они уже берут себе вещи убитых бледнолицых. То - что разведчики не вернулись это хороший знак, значит впереди все спокойно...
Громкий треск не дал вождю договорить. Оглянувшись, вождь с удивлением наблюдал, как в кустах на противоположном берегу реки одно за другим вспухли белые облака дыма. Вошедшие в реку воины передового десятка стали с криками метаться,
Не было у индейцев ни опыта, ни навыка боя против свирепых степных всадников и потому даже почти четырехкратное преимущество в численности никак не могло помочь им. С ужасом вождь видел как, бросая добычу и пленников, его храброе воинство побежало врассыпную. Наконец осознав грозящую ему опасность, Великий Ворон бросился наутек. Совсем рядом раздался топот копыт, свист и чья-то рука ухватила его за горло, бросила в пыль, а потом неведомая сила потащила индейца по земле. Упавший ничком и притворившийся мертвым Тауша - Вава хорошо видел, как один из страшных бледнолицых набросил на вождя веревочную петлю и поволок полузадушенное тело следом за конем.
Отправив спасенных поселенцев и захваченного языка к крепости вместе с одним из своих бойцов, разведчики двинулись дальше. Им удалось уничтожить еще одну небольшую группу индейцев рассыпавшихся по обжитой поселенцами земле, в поисках добычи. Однако, чем дальше казаки уходили от города, тем крупнее становились рыскающие по окрестностям отряды врага и реже попадались группки уходящих к Новочеркасску беженцев. Вскоре только догорающие развалины построек и валяющиеся там и сям, в разных позах трупы их обитателей свидетельствовали о том, что некогда здесь были цветущие поселения.
Убедившись, что обнаружены главные силы неприятеля, казаки развернули коней и помчались обратно к городу.
Постепенно к острогу стали стекаться группки хуторян. Единственные улочку и площадь тихого, сонного городка заполнила толпа горожан и беженцев. Встревожено переговаривались люди, испуганно блеяли сгоняемые в загоны овцы, ревели немногочисленные коровы. Новочеркасск готовился к осаде.
Сил в распоряжении Кольца было совсем немного. С трудом удалось собрать чуть более сотни бойцов способных держать в руках оружие. То есть практически все мужское население городка от четырнадцатилетних подростков до шестидесятилетних стариков. Да и с оружием все было не так уж радужно. Если холодного оружия: сабель, топоров и копий хватало на всех, то с огненным боем дела обстояли похуже. На весь гарнизон приходилось одна большая затинная пищаль и две трехфунтовые пушки, установленные в угловых башнях острога, три десятка "гладких" мушкетов и одна "титовка" подаренная Прохору лично Ляшковым. Имелось также штук двадцать фитильных самопалов и ручниц и несколько луков. Для отражения небольшого набега огневая мощь вполне себе солидная, но для большой войны, увы, недостаточная. Оставалась у жителей городка надежда, что это всего лишь небольшой набег и удастся отсидеться за стенами. До сих пор индейцы как-то не решались штурмовать укрепленные поселения новороссов.
– Атаман - к Прохору подошел верный товарищ старый казак Панас - там хасинайские людишки подошли, к нам в осаду сесть просятся.
– Доверять то им можно, как мыслишь?
– Мыслю доверять можно. Бают, натчи у них стойбища спалили. Мужиков, какие за копья схватились, тех повыбили, а остальных, да баб с детишками в полон угнали. А там известное дело будут им головы сечь да сердце из груди живьем рвать, бесов своих значит тешить. Тьфу, нехристи окаянные! Они мстить собираются, почитай десятков восемь бойцов привели.
– Ну, коли так, знать возьмем, лишние копья, да луки в тягость не будут - согласился атаман - только ты вот, что Панас. Когда людишек по стенам ставить начнем, ты бусурман тех хасинайских подели, да промеж наших поставь. Да шепни, чтобы приглядывали за ними. Доверять, доверяй, но остеречься тоже надобно.
Поток беженцев тем временем постепенно стал уменьшаться, а ближе к вечеру иссяк совсем. Последние вернулись разведчики, привезя одного из своих убитым и двоих, ранеными. Встречать их атаман вышел к воротам.
На полном скаку к нему подлетел уже знакомый нам черноусый разведчик.
– Батька, это .... Большая орда идет. Многие тыщщи нехристей. Все хутора и селища окрест выжигают. За нами, поди, уж никого живых то и не осталось. Разве, что те, коих в полон побрали.
– Так уж таки и тыщщи?
– недовольно проворчал атаман - ты бисов сын ври да не завирайся. Откель их взялось столько?
– Вот тебе истинный крест батька - истово перекрестился казачина - что своими глазами бачил, то и говорю. А брехать мне не с руки.
– Мда - задумчиво почесал бритый затылок Кольцо - дела. Ну ладно. Отдыхайте покуда. А там видно будет.
По словам разведчиков, и из показаний допрошенного с пристрастием "языка" выходило, что это не обычная приграничная стычка, а именно большая война. Вывод этот сильно не нравился атаману. К несчастью для осажденных, сейчас на дворе стоял конец мая, а потому полоса суши между подножием вала и урезом воды была достаточно широка, для того, чтобы можно было ожидать атаки со всех трех направлений, а потому приходилось дробить и без того невеликие силы.
Только к вечеру Кольцо, управившись с расстановкой бойцов и поднявшись на верхний ярус надвратной башни, смог во всей красе рассмотреть огромный вражеский стан раскинувшийся метрах в трехстах от городских укреплений.
Со всех сторон к Новочеркасску стекались большие отряды натчей и их данников, а по рекам сверху и снизу по течению двигались довольно внушительные флотилии крупных пирог, битком набитых вооруженными туземцами. Окрестности напоминали разворошенный муравейник, а наступившие, ранние в здешних краях вечерние сумерки разорвали огни десятков костров. По самым скромным подсчетам численность неприятельских воинов составляла никак не меньше, тысячи бойцов. Выводы эти практически означали смертный приговор для крошечного гарнизона крепости и почти полутора сотен женщин и детей, нашедших укрытие за ее частоколом.
– Что делать будем атаман?
– Панас появился по своему обыкновению почти бесшумно - мыслю, надо гонца отправлять в Константиновский редут. Надо грамотку отписать Константин Лексеичу, пусть на помощь поспешает.
– Надо - задумчиво потер подбородок атаман и рявкнул - Петруха! Дуй сюда!
– Звал батька?
– перед Прохором словно из-под земли вырос черноусый разведчик.
– Звал. Ты вот, что. Бери перо, гумагу эту, и пиши грамотку. Чай не забыл еще, чего в школе учителка в башку тебе вбивала?