На пути в бездну
Шрифт:
Он превратился в громадного быка, который сейчас бился в сияющие прутья клетки, образованной волей и письменами силы, и Орелия прекрасно понимала, что оковы не продержатся долго, а потому решила применить мощнейшее из доступных ей средств.
Металлические пальцы лихорадочно забегали, формируя одну печать за другой, вокруг Целительницы роем взмывали золотистые символы истинного алфавита, принесенного из ее родного мира, а с губ слетали слова на давно забытом в Интерсисе, а может и во всех иных местах языке.
Демон взревел, поняв, что она собирается совершить, и отчаянным ударом сокрушил узилище.
"Проклятье, мне не хватит нескольких секунд".
И тут, точно прочитав ее мысли, Вилнар, метнул в чудовище кинжал с ярко горящим бирюзовым камнем. Как это оружие пережило падение, Древней было неведомо, но именно оно спасло их жизни и души.
Демон, определенно, никогда раньше не встречался с гасителями магии, а потому не придал особого значения обычной человеческой железке. И напрасно! Кинжал вонзился в бок чудовища и то взревело так, что ударной волной Вилнара едва не повалило на спину, а Орелии стоило огромных усилий удержать в пальцах ткань сложнейшего заклинания.
Ловчий зашатался, точно пьяный, и рухнул на колени, а бирюзовый камень в его кинжале пошел трещинами, и разлетелся роем мелких осколков, но дело было сделано! Монстр, получивший неожиданно серьезную рану, замедлился, на какое-то мгновение потерял концентрацию, обратившись дымом. Миг, и он снова был волком, несущимся к Орелии, но на сей раз не успевал уже он сам.
Чародейка выкрикнула последнее слово силы и вытянула руки перед собой, одновременно с этим склонив голову и прикрыв глаза. Копье чистого света, легендарное творение Уриэля — основателя церкви в Интерсисе — устремилось к чудовищу, оставляя за собой яркий шлейф. Даже более могучие демоны были не в состоянии разминуться с ним или заблокировать удар, что уж говорить про этого молодого — прожившего от силы сотню лет — монстра.
С диким воплем демон осыпался золой, черные хлопья которой тут же подхватил иллюзорный ветер Грани. Копье Уриэля не просто развоплощало, нет, оно уничтожало демона, разрушая самую его суть. Но и платить за такую силу приходилось изрядно.
Орелия ощутила головокружение и слабость, затем — тошноту. Не то, чтобы у нее было чему кружиться или извергаться наружу, но она прекрасно знала подобные симптомы — перенапряжение.
Кровь истинных детей Всесильного Отца была поистине изумительна. Она позволяла сделать многое, очень многое, но даже у столь ценной жидкости имелись свои пределы, которые Орелия за последние месяцы смело и уверенно перешагнула несколько раз. Те крохи силы, которые Древняя старательно собирала после падения, выгорели без остатка, и левая рука Ступившей на Путь Вечности, только-только успевшая восстановиться, рассыпалась металлической пылью, точно намекая своей хозяйке, что стоит остановиться.
"Ну уж нет", — с вызовом подумала она, — "я отказываюсь умирать до того, как спасу Игнис"!
— Вилнар, — позвала она. — Очнись, нам нужно идти.
Ловчего контузило, причем достаточно серьезно, но, к сожалению, Орелия не могла ему помочь — у нее попросту не осталось сил на это, а потому Древней оставалось уповать на живучесть ученика Изегрима. И тот не подвел — с трудом поднявшись, Вилнар, не говоря ни слова, двинулся вперед.
Да,
"Когда Вентисы подбирали себе Щита для принца", — промелькнуло в голове у Древней, — "наверное, использовали тот же принцип. Нашли ребенка с тяжелой судьбой, лишили всего, что еще оставалось, если это что-то, конечно же, было, и подарили служение, как единственный выход".
Они медленно брели мимо кратера, все удаляясь от него, а Орелия усиленно выискивала очередное окно, ведущее в материальный мир. Ей требовалось щель между реальностями, ведущая в одно — вполне конкретное — место.
— Госпожа моя, это же был демон? — спустя некоторое время прошептал Вилнар.
Голос его был тих и неразборчив, поэтому Орелия поняла вопрос лишь со второй попытки.
— Да, конечно, демон, — ответила она. — Не слишком могущественный, на наше счастье.
— Но ведь ваши братья и сестры изгоняли куда более сильных тварей. — Почему же он стал проблемой для вас?
В обычном состоянии ловчий вряд ли задал бы столь бестактный вопрос, но сейчас он слишком плохо себя чувствовал и, по-видимому, практически не соображал".
"Проклятье, придется делать привал", — подумала Орелия, осознавая, что человеку, ставшему ее ногами, нужна передышка.
Она оглянулась назад.
"Вроде бы, отошли достаточно далеко от воронки. Ладно, так и быть".
— Отдыхаем, — скомандовала она.
Вилнар, не говоря ни слова, повалился на землю, и, дождавшись, когда Орелия отцепится от его спины, улегся, глядя на фиолетовые небеса.
Выглядел он, откровенно говоря, страшно: бледное лицо, измазанное кровью; запавшие щеки и ввалившиеся глаза, вокруг которых наливалась неестественная синева; дергающаяся в приступе нервного тика рука; пустой взгляд…
Орелия в очередной раз остро ощутила свою беспомощность и бесполезность. Каких-то сто-двести лет назад она в подобной ситуации смогла бы вылечить десяток раненых бойцов, а пять-шесть сотен лет назад — размолола бы демона в пыль щелчком пальцев.
"Но не теперь. Теперь я — вот это", — она с грустью взглянула на единственную оставшуюся в ее распоряжении конечность и спросила Вилнара:
— Изегрим обучил тебя медитативным техникам?
— Да, госпожа, — монотонно ответил тот.
— Тогда начинай, причем немедленно. Тут — на Грани — это единственный способ хоть как-то восстановить силы. Впитай столько энергии, сколько получится.
Сказав это, она уселась, скрестив обрубки ног и, вытянув единственную руку в сторону, слилась с миром. Это было легко и просто, точно с момента последней медитации Орелии не прошли годы. Но сейчас она — измученная непрерывными воскрешениями, боем с королевой изначальных, открытием двери на Грань, а теперь еще и сражением с демоном — нуждалась в каждой капле силы, которую только получится впитать.
"Будет очень глупо, если мое старое сердце откажет возле двери, ведущей прочь из этого мерзкого места", — подумала она. Следующая мысль была связана уже с юным Вилнаром. — "Он заслужил пару ответов".