На пятьдесят оттенков светлее
Шрифт:
Слезы катятся из моих глаз. Его лицо смягчается, он пристальнее смотрит на меня.
— Не плачь, — бормочет он; его большой палец ловит и вытирает редкую слезу.
— Почему ты не хочешь поговорить со мной? Пожалуйста, Кристиан.
Он закрывает глаза, словно от боли.
— Я поклялась давать утешение в тяжелые времена. Пожалуйста, не заставляй меня нарушить мою клятву.
Он вздыхает и открывает глаза, его лицо мрачнеет. — Это поджог, — просто говорит он, и становится вдруг таким молодым и уязвленным.
Вот дерьмо.
— Но больше всего
— …они могли бы убить меня, — продолжаю я. Он кивает и я понимаю, что наконец-то нашла причину его беспокойства. Я глажу его лицо.
— Спасибо, — шепчу я.
Он хмурится. — За что?
— За то, что рассказал мне.
Он качает головой и тень улыбки касается его губ.
— Вы можете быть очень убедительной, Миссис Грей.
— Тебе следовало бы проанализировать все те чувства и переживания, которые загоняют тебя в могилу. Тебя хватит сердечный приступ, наверное, еще до твоего сорокалетия, а я хотела бы, что бы ты был со мной дольше.
— Миссис Грей, пока смерть не разлучит нас. Когда я увидел тебя на водном мотоцикле, меня чуть инфаркт не хватил. — Он откинулся на кровать и закрыл глаза рукой, и я почувствовала его дрожь.
— Кристиан, это же водный мотоцикл. Даже дети могут управлять им. Могу себе представить, что будет с тобой, когда мы поедем в твой дом в Аспене, и я буду кататься на лыжах в первый раз.
Он вздыхает и поворачивается ко мне, а мне хочется рассмеяться от выражения паники на его лице.
— Наш дом, — подчеркивает он.
Я игнорирую его.
— Я уже выросла и гораздо выносливее, чем кажусь. Когда ты, наконец-то, это уже усвоишь?
Он пожимает плечами и я решила, что пора менять тему.
— Итак о пожаре. Знает ли полиция о поджоге?
— Да. — Его выражение становится серьезным.
— Хорошо.
— Охрана будет усилена, — говорит он, как ни в чем не бывало.
— Я все понимаю. — Я осматриваю его тело. На нем все еще его шорты и рубашка, а на мне футболка. От этой мысли я хихикаю.
— Ты чего? — спрашивает Кристиан в недоумении.
— Ты.
— Я?
— Да. Ты все еще одет.
— О. — Он осматривает себя, потом меня, и на его лице растягивается большущая улыбка.
— Ну ты же знаешь, как тяжело держать свои руки подальше от тебя, особенно, когда ты хохочешь как школьница.
Ах да — щекотка. Ха! Щекотка. Я быстро оказываюсь верхом на нем, но он молниеносно раскусил мой коварный план и схватил мои запястья.
— Нет, — говорит он.
Я дуюсь на него, хотя отлично понимаю, что он на самом деле не готов к этому.
— Пожалуйста не надо, — выдыхает он. — Я не выдержу этого. В детстве меня никогда не щекотали. — Он сделал паузу и я расслабила свои руки, так что ему нет необходимости сдерживать меня.
— Я наблюдал за Карриком с Элиот и Мией. Он щекотал их, и им было так весело, но я… я…
Я приложила свой указательный палец к его губам.
— Тихо, я знаю, — бормочу я и намереваюсь нежно поцеловать его
Он обнимает меня и прижимает свой нос к моим волосам, глубоко вдыхает, и в то же время мягко поглаживает мою спину. Я не знаю, как долго мы так лежим, но в конечном счете, я ломаю комфортабельную тишину между нами.
— Какое самое долгое время ты провел, не встречаясь с доктором Флинном?
— Две недели. Почему? У тебя неисправимый порыв все время щекотать меня?
— Нет, — хихикаю я. — Я думаю, что он помогает тебе.
Кристиан фыркает.
— Он и должен, — я ведь плачу ему достаточно. — Он мягко тянет мои волосы, поворачивает мое лицо, чтобы посмотреть на него. Я поднимаю голову и встречаю его пристальный взгляд.
— Вы беспокоитесь о моем здоровье, миссис Грей? — спрашивает он мягко.
— Каждая хорошая жена обеспокоена здоровьем своего возлюбленного мужа, мистер Грей, — предостерегаю его я, посмеиваясь.
— Возлюбленного? — шепчет он, и этот пикантный вопрос повисает между нами.
— Очень возлюбленного. — я стремительно целую его и он улыбается своей застенчивой улыбкой.
— Вы хотите причалить к берегу чтобы поесть, миссис Грей?
— Я хочу есть везде, где ты счастлив.
— Хорошо. — Он усмехается. — На борту я смогу охранять тебя. Спасибо за подарок. — Он протягивает руку и быстро хватает камеру, и держа на расстоянии вытянутой руки, он моментально фотографирует нас обоих в нашей послещекоточной, посткоитальной и послеобнимательной позе.
— Все для вас, — улыбаюсь я и его глаза светятся…
Мы блуждаем по богатому, позолоченному, сверкающему дворцу восемнадцатого столетия в Версале. Однажды скромный охотничий домик — был преобразован «Королем Солнце» в великолепный, чрезмерно богатое место власти. Но, даже, до окончания восемнадцатого века — пришел конец последней, абсолютной монархии. Самой потрясающей комнатой был «Зеркальный Зал». После полудня, солнечный свет заливает комнату сквозь окна с запада, освещая зеркала, что на восточной стене, заставляя играть под своим светом сусальное золото и хрустальные люстры. Созерцание этого захватывает дух.
— Интересно понаблюдать, что стало с деспотической манией величия, которая изолировала себя в таком великолепии, — шепчу я Кристиану, стоящему возле меня. Он искоса смотрит на меня и улыбается.
— Укор в мою сторону, Миссис Грей?
— О, это просто мысли вслух, Мистер Грей. — И я делаю небрежный взмах рукой, указывая на обстановку вокруг нас. Ухмыляясь, он следует за мной в центр комнаты, где я глазею на вид живописных садов, отражающихся в зеркалах, и захватывающий вид Кристиана Грея, — моего мужа. Его взгляд становится ярким и смелым.