На «Ра» через Атлантику

— Почему бы вам не взять с собой в следующую экспедицию русского?

С таким вопросом обратился ко мне президент Академии наук СССР М. В. Келдыш, когда я приехал в Советский Союз по приглашению одного из академических институтов после моей археологической экспедиции на остров Пасхи в Тихом океане.

Я не забыл этого предложения, и через несколько лет академик Келдыш получил письмо, которое его, должно быть, немало удивило. Я готовил плавание через Атлантический океан из Африки в Америку на папирусной лодке, и мне хотелось взять с собой экспедиционным врачом русского. Условия: он должен владеть иностранным

О медицинской квалификации я ничего не писал, так как и без того не сомневался, что Академия наук подберет первоклассного специалиста. Не говорил я и о том, что нужен человек крепкий, здоровый и смелый, — все эти качества тоже сами собой подразумевались. Вот почему я ограничился просьбой подобрать человека, обладающего чувством юмора и говорящего на иностранном языке. Не все отдают себе отчет в том, что добрая шутка и смех — лучшее лекарство для души, лучший предохранительный клапан для людей, которым предстоит неделями вариться в одном котле, работая в трудных, подчас даже опасных условиях.

Президент Келдыш передал мое письмо в Министерство здравоохранения, там выбрали молодого исследователя, медика Юрия Александровича Сенкевича, и он тотчас согласился.

А через несколько недель мы с Юрием впервые встретились на аэродроме в Каире, незадолго до того, как папирусную лодку «Ра» увезли с площадки у пирамид туда, где должно было начаться экспериментальное плавание через океан. Мы никогда раньше не видели друг друга. Нам предстояло вместе плыть на нескольких связках папируса, вместе жить на них день и ночь, неделями, быть может, месяцами. Трудно сказать, кто больше волновался перед первой встречей — Юрий или я. После Юрий рассказал мне, что он выпил стопочку в самолете, чтобы быть поостроумнее!

Мы с первой минуты стали друзьями. Академия наук и Министерство здравоохранения правильно поняли, какой экспедиционный врач нужен нам на нашей маленькой папирусной лодке. Выбор пал на одаренного молодого ученого, сильного и здорового, как русский медведь, смелого и верного, веселого и дружелюбного.

Двадцать пятого мая 1969 года семь человек из семи стран ступили на борт папирусной лодки в порту Сафи, в Марокко. Русский врач, американский Штурман, египетский аквалангист, мексиканский антрополог, плотник из Республики Чад в Центральной Африке, итальянский альпинист и я сам, норвежец, руководитель эксперимента. Когда мы спустя два месяца уже в американских водах покинули пропитанные водой связки папируса, то чувствовали себя не просто друзьями, а почти братьями. У нас позади были общие радости и невзгоды, общая работа на нашем кораблике, где жизнь и благо каждого зависели от товарищей.

Чтобы не рисковать понапрасну жизнью людей в научном эксперименте, я как руководитель прервал плавание незадолго перед тем, как мы достигли Вест-Индских островов. Мы убедились, что папирус — вполне пригодный материал для строительства лодок, при условии что лодку строят и управляют ею люди, знающие в этом толк. Следовательно, представители древних культур Средиземноморья вполне могли пересечь океан и доставить ростки цивилизации в далекие края. И мы доказали, что люди из разных стран могут сотрудничать для общего блага, даже в предельной тесноте и в самых тяжелых условиях, невзирая на цвет кожи и политические и религиозные убеждения. Достаточно уразуметь, что можно большего достичь, помогая друг другу, чем сталкивая друг друга за борт.

О прочности нашей дружбы лучше всего говорит то, что вся семерка собралась вновь в порту Сафи через десять месяцев, с тем чтобы спустить на воду папирусную лодку «Ра-2» и сделать новую попытку пересечь Атлантику на более совершенном суденышке, вооруженными практическим опытом первого плавания.

В последнюю минуту семейные обстоятельства вынудили нашего друга из Чада остаться, но его место занял другой африканец, бербер из Марокко. Кроме того, к нам присоединился японский кинооператор. И восемь человек с востока и запада, с севера и юга пересекли Атлантический океан и благополучно сошли на берег Америки. Юрий Александрович Сенкевич участвовал в обоих плаваниях, и в этой книге он рассказывает о наших приключениях так, как он их воспринимал.

Тур Хейердал

Колла Микери, 17 апреля 1971 года

В обоих плаваниях «Ра» я вел подробные дневники; после возвращения мне пришлось часто выступать с лекциями, некоторые из них записывались на пленку, так что накопилась изрядная фонотека. Выдержки из медицинских отчетов и иных документов тоже, казалось, могли пригодиться. Собственно, книга уже была, в набросках, в разрозненных строчках и перебеленных страницах, — книга была — и все же ее не было, потому что как сгруппировать, распределить и связать весь этот материал, я не знал.

Тем временем моими дневниками заинтересовался пионерский журнал «Костер». Я стал бывать в его редакции — и познакомился там с милым и обаятельным Феликсом Нафтульевым. Мы очень быстро подружились, благо оба любили морские путешествия и детей. Вскоре я уговорил его заняться вместе этой книгой.

Работали мы долго и трудно, и что из этого вышло, судить не нам. Однако в любом случае я должен поблагодарить журналиста Ф. Нафтульева за большую помощь, которую он мне оказал.

Мне хочется также выразить чувство искренней благодарности и признательности всем тем, кто прямо или косвенно участвовал в подготовке этих двух экспедиций.

Как кончалось прошлогоднее плаванье. — На борту «Шенандоа». — Что нам делать с корабликом? — «Там полно акул!» — Печальное расставанье. — Тур трижды говорит «да». — И все-таки… — Приватный обед в Каире. — Храним тайну. — Опять Сафи. — Хвала Ивон. — Тур хватается за голову. — «А плавать ты умеешь?» — Нас провожают. — Сорвало парус! — Операция «Грот». — Как трудно его поднимать. — Шторм. — Зачем, зачем?..

Мы забрались на крышу хижины, Жорж — ближе к носу, я — к корме, и обозревали горизонт. Норман крутил шарманку рации. Карло роздал колбасу и сгущенное молоко — последний наш завтрак на «Ра».

Все вокруг было в диком хаосе, в хижине плескалась вода, плавали доски, медикаменты, пахло аскорбиновой кислотой, только два ящика еще чудом держались, тот, на котором спал Тур, и тот, на котором — Абдулла; газовые баллоны смыло, и в абсолютно чемоданном настроении мы ждали, когда подойдет яхта и подойдет ли.