На ракетной обшивке
Шрифт:
— Заткнись! — забушевал верзила. — Терпеть не могу плакс!
Тут, словно медлительный паук, пришел в движение один из «автостопщиков». К его плечам и шлему были приварены распятия, отражавшие мерцание звезд. Джордж узнал эмблему космических философов — сухопарых, терпеливых людей, которые годами исследовали космические тропы, погружаясь в свои глубокие думы. Этот подобрался к рыдающему юноше и стал его успокаивать, положив руку ему на плечо.
— Прекратите, оба! — повелел верзила. — Мне жаль, что я столкнул новичка. Я сожалею об этом, говорю же вам! И всё, и забудем про это!
— Кто ты такой, чтобы нам приказывать? — рявкнул кто-то.
Верзила метнул свирепый взгляд в направлении прозвучавшего голоса.
— Кто это сказал? — вопросил он.
Молчание. Как тут узнаешь, кто это сказал. Никого не обнаружив, верзила назначил виновным Джорджа Ваннинга. Ваннинга снова бросило в жар, и он опять вспомнил о выроненном пистолете.
Верзила спокойно и решительно смотрел на него, словно ему предстояло исполнить малоприятный, но неизбежный долг. Он медленно пополз вперед, к Джорджу.
— Слушайте все! — воззвал Джордж. — Нас одиннадцать — против этого одного! Давайте объединимся и будем действовать сообща!
Никто даже не шелохнулся.
Джордж сглотнул слюну. Верзила подползал все ближе.
— Послушайте! — снова сказал Джордж. — На ближайшие пять дней это место станет нашим миром. Мы не можем контактировать с теми, кто внутри корабля, поэтому здесь все зависит только от нас…
Верзила обесточил одну магнитную клешню, чтобы передвинуть ее, опустил, включил ток, выгнул дугой свое тулово, как гусеница, отключив ток в области пояса, потом снова опустил клешню, включая. Затем, то включая, то выключая ток, он подтянул свои раздутые синие ноги.
За Джорджем и верзилой наблюдали: лица в напряженном ожидании смотрели сверху вниз и с боков.
Верзила осторожно выпростал кулак.
— Никто не помешает мне попасть на зеленую Землю! — гремел он. — Мне просто необходимо быть там! Я должен увидеть теплый круглый желток солнца, ощутить добрые прикосновения золотых горячих лучей!
Его крупное розовое лицо повернулось в поисках хотя бы частички солнца, по которому он так истосковался. Потом верзила снова обратился к Джорджу:
— А ты встал на моем пути. Ты мешаешь мне попасть на Землю!
Он подобрался к Джорджу уже очень близко.
— Как тебя зовут, верзила? — спросил Джордж единым духом.
— Эллис, — отвечал тот, приближаясь.
— Так вот, Эллис. Еще один шаг — и я высажу стекло на твоей маске.
Это остановило Эллиса.
— Пораскинь мозгами, — по-братски посоветовал Джордж. — Ты и двух секунд не протянешь, мистер, в разбитой маске!
Эллис пораскинул мозгами, издал нечто вроде стона, вздохнул и устало прилег на корпус корабля.
У всех отлегло от сердца. Все со вздохом облегчения еще крепче вцепились в обшивку, чертыхаясь вполголоса. Джордж и Эллис неподвижно лежали.
Всех заставил содрогнуться таранный удар и вскрик вслед удару.
Джордж наклонил голову. То же самое сделал Эллис. Чуть выше, там, где на носу корабля должен был находиться человек, остались сверкающее влажное пятно и выбоина в металле.
Метеор!
Философ знал, что нужно делать.
— Нужно перебираться в безопасное место, за обруч, — сказал он своим невозмутимым голосом. — Теперь метеоры посыплются на нас, как из рога изобилия, ребята!
Никто не спорил.
Эллис оказался впереди всех тех, кто с шумом и гамом бросились наутек, в страхе перед ускорением и метеорами, которые могут сорвать их с корпуса на скорости в тысячу миль в час и швырнуть в пламя. Подобно очумевшим ракам, они извивались на поверхности обшивки, заторможено уставясь в пространство космоса, чертыхаясь и с ужасом осознавая, что в каждого из них могут врезаться метеоры, превращая в одно месиво и мозги, и подметки.
Он провел на обшивке всего десять минут, а казалось, что прошли долгих десять лет.
Раздался голос:
— Я примерз! Не могу сдвинуться с места!
Джордж Ваннинг узнал его. Он принадлежал молодому новичку, тому юнцу, который заплакал при виде смерти. Джордж обернулся к нему. Философ пытался помочь парню, но безуспешно.
— Одной рукой за раз, сынок, — наставлял философ. — Сначала одной рукой, потом — другой. Затем ступнями и поясницей. Не теряй веры, сын мой. Так, не спеши.
Паренек был облачен в новенький пестрый скафандр. Такой стоит недешево. Мальчишка был явно из богатых и обеспеченных. Сомневаться не приходилось, что голова его была забита авантюрными идеями. Должно быть, он сбежал из летней резиденции своего папочки на Марсе.
Философ посмотрел на Джорджа.
— Вы можете помочь, — сказал он. — Вы — человек старой закалки.
Джордж рассмеялся.
— Неужели эти десять минут так меня состарили?
Но все же он подполз к нему, коснулся локтем паренька и спросил, как его зовут.
— Тетли, — сказал тот, заикаясь. — Я не могу передвигаться.
Его глаза лихорадочно сужались, губы дрожали.
— Я больше не смею двигаться. Я не хочу умирать!
Мимо, совсем рядом, сверкнул метеор. В затылке у Джорджа застучала кровь.
— Послушай, Тетли, — сказал он сурово. — Ты в детстве букашек давил? Так вот, если мы не пошевелимся, секунд через тридцать сюда наведается метеор, и мы окажемся в роли тех самых букашек. И уподобимся большому алому символу, впечатанному в борт. И когда корабль прибудет на Землю, все посмотрят и скажут: «Э-э, да у них сегодня на ракете новый герб!» Ты хочешь, чтобы они так сказали, Тетли?
Тетли зашевелился.
— Не надо суетиться, — прошептал Джордж. — Сначала одна ступня, потом другая. Ты справишься.
Как шахматные пешки, они втроем передвигались по корпусу ракеты.
— Святой отец, — обратился Джордж к философу в приливе внезапного любопытства. — Чем вы здесь занимаетесь — за миллиард миль от церкви?
Философ посмотрел прямо перед собой.
— Это же самый что ни на есть грандиозный собор, — ответил он. — И мне не пришлось его строить, благодарение Богу!