На рандеву с тенью
Шрифт:
— У вас склока кипела. — Никита изучал его лицо. — А о чем спорили, не просветишь?
— Не ваше дело. А потом, вам уже и без меня достаточно наплели.
— А я тебя хочу послушать, Павел.
— Это мое личное дело и никого не касается.
— Она мертва, Женя, Женечка... И тебе ее, парень, кажется, совсем не жаль. И Машу Коровину ты тоже особо не жалел, не вспоминал даже.
— И это дело мое. Я в своих чувствах никому не отчитываюсь и выставлять их напоказ не хочу.
— А что ты
— Да пошел ты! Вчера человеком вроде был, когда нужно что-то от нас было, а сейчас... — Швед смерил Колосова испепеляющим взглядом и снова глотнул из фляжки. — Настоящий легавый. Что я, кретин полный, не понимаю, куда вы клоните? Только ничего у вас не получится. С Женькой мы расстались вчера. Она у меня не захотела остаться. Что я, на коленях перед ней ползать должен? Гордеева вон подтвердит, что мы расстались.
— Гордеевой нет. И где она, никто не знает. — Никита смотрел на собеседника. — Ну ладно, а что было перед тем, как вы все расстались?
— Да отношения все выясняли. Бабье! — Швед сплюнул. — Когда познакомился с ними обеими, думал — люди, классные люди, моего поля ягоды. А оказалось — обычное болтливое, склочное бабье. Да еще с вывихом. Чтоб я с этими лесбиянками еще когда связался...
— Одна уже мертва, другой нет. — Никита закурил. — И ты давай потише ори. Сократи горло. И фляжку оставь в покое. Ты что, алкаш, что ли? Почему ты сегодня решил, что их искать нужно на седьмом маршруте?
— А где же еще? Когда вчера речь шла именно об этом?
— Логично, — Никита кивнул, словно только что догадался. — Да, слушай, Паша, а... нож твой где?
— Какой еще нож? — Шведов вздрогнул.
— Как какой? — Колосов удивлялся все больше. — Человек ты бывалый, походный. Диггер, да? Экстремал. Джентльменский набор твой — веревка, туристский топор, фляга, лопата саперная, фонарь... — Он медленно обводил взглядом палатку, останавливаясь на названных вещах, которые действительно были разбросаны тут и там. — А где же нож?
— Я его потерял, — быстро ответил Швед, — там, на маршруте, когда поскользнулся, когда мы тайник нашли.
— Мы же вместе потом смотрели, там никакого ножа не было. И ты не говорил, что что-то потерял, — сказал Лизунов.
— Да не до того было тогда. Я уже в лагере ножа хватился. Потом, позднее.
— Машу Коровину ты в Съяны водил? — спросил Никита.
— Я не навязывался, она сама приставала. Даже не она, а больше все Верка.
— Ты, значит, и ее знал? Дочку Островских?
— А куда денешься, лучшая подруга, вечно прицепится к Машке как репей. И та с ней тоже все цацкалась. — Швед печально усмехнулся:
— Женщины Они меня попросили показать
— Славин?
— Маня тогда моей женщиной была. Я ею владел безраздельно. И если что тогда бы заметил насчет этого недоноска, головенку его, как гайку, отвернул бы. Нет, это был не Славин, Веркин какой-то друг. Бойфренд, — Швед хмыкнул. — Он их ко мне домой в Александровку и привез на машине.
— Как его звали?
— Да не помню я. Тачку его помню. Старый такой «БМВ», но, правда, классная еще машина. Я ее потом в городе видел.
— А снаряжение-то у них было для Съян?
— Ну, комбинезоны, каски, веревки — это все я доставал. Да вы что думаете, я их по сложному маршруту, что ли, повел? Пошли туда, где все здешние пацаны лазают.
— Куда же это?
— В Большой провал, где потом их тачку нашли, где мы их сейчас ищем.
— Ну и что?
— Ничего. Часа два они походили, устали, заскулили, назад запросились. Экскурсанты хреновы. Верка по дороге все приставала: расскажи да расскажи об этих пещерах. Ну, я, как гид, все там им показывал и рассказывал.
— Сказки про привидения? — Никита хмыкнул. — Про эту, как ее... Луноликую, что ли?
— Про Луноликую она и без меня знала. Тут, в городе, эти истории с детсада знают.
— Ну да, мертвец воскрес, «панночка помэрла», знаю, было дело, — Никита усмехнулся. — И что же дальше?
— Вывел я их наверх. Верка мне заплатила, как условились.
— Заплатила?
— А что, я задаром должен? Я свое время ценю, — Швед пожал плечами. — А потом, они были просто дилетанты, да еще и капризные ко всему. А за капризы нужно платить.
— С Коровиной ты тоже деньги взял за экскурсию? Ах да, я и позабыл, она же в тот момент «твоя женщина» была, ты ею «владел».
— Только вот этого не надо, понял, нет? — Швед потянулся к фляге. — А то я сейчас плюну и пошлю вас куда подальше со всеми вашими расспросами.
— А я тебя арестую, — подал голос Лизунов.
— Ой? За что же, начальник?
— За потерянный нож.
— Типичные легавые, — Швед тряхнул головой. — Ну давай, действуй. Давай, что сидишь? Наручники еще достань.
— И достану. И я не он, миндальничать с тобой не буду. Посидишь в камере дня три с парашей в обнимку, живо все вспомнишь. И что ночью у тебя с Железновой произошло, и что месяц назад с теми, другими, и где тело Гордеевой искать...
Лизунов не договорил. За брезентовой стеной палатки послышался шум, возбужденные громкие голоса.
— Гордеева, там Гордеева! — В палатку как вихрь ворвалась Майя Арчиева. — Шведик, милый, слышишь? Слышите вы? Алька там!
— Где? — Лизунов вскочил, едва не обрушив палатку. — Мертва?