На раскаленной паутине
Шрифт:
— Даже трудно поверить, что это Сочи.
— Она специально подыскивала тихое неприметное местечко.
Ей стало его жалко. Парень страдал от неразделенной любви. Знакомое чувство. Но глупо рассчитывать, что ревность способна вернуть человека к тому, с кем все кончено.
— Средний подъезд, пятый этаж. Квартира справа. Они там. Дверь откроет Машка. Этот трус от людей шарахается и всего боится. Наверняка кому-нибудь очередную гадость сделал. Начинай спектакль сразу же, Машка заводится с пол-оборота.
Он достал из кармана увесистый пистолет. Лика вздрогнула.
— Не бойся. Вид у него внушительный, но это газовый пистолет. В крайнем случае убережет твое лицо от глубоких царапин и сохранит глаза.
Лика убрала пистолет в сумочку.
— Я буду ждать тебя в этом скверике. Отсюда хорошо видны их окна.
— Надеешься, что Машка выйдет к тебе с вещами?
— Что мы стоим без надежды?
— Трезвые слова.
Лика вышла из машины и направилась к дому.
Звонка на двери квартиры не оказалось, на стук долго не отвечали. Лика еще не знала, как поведет себя. Она никогда не выстраивала сценариев. Экспромты ей удавались лучше всего, обстановка сама диктует действия.
Лика не хотела уходить с пустыми руками. Проявленное рвение набило ей синяков на кулаки. Но оно не прошло даром. Что-то в квартире зашевелилось. Щелкнули запоры, дверь приоткрылась на ширину цепочки.
— Ну, что барабанишь? Ополоумела совсем?
В узком проеме проглядывала женская фигура. На вид девчонке было лет двадцать. Года на два постарше Лики, но значительно выше и пышнее.
Ярко-рыжие волосы растрепаны, а макияж на лице свежий и ровный. Запах дорогой косметики. Лика решила, что девушка специально себя взлохматила, изображая разбуженную и потревоженную в неурочный час. Домашний халат не очень-то вязался с перламутровыми туфлями на шпильках. Значит, не такая уж она высокая.
Лика тут же перевоплотилась в развязную шалопайку с претензиями на королевский трон местного масштаба.
— Разве я барабаню? Я лишь поскребла коготочками.
— Ты меня разбудила…
— Спой свою песенку мышкам. Удобно спать в вечернем платье? А шпильки и заколки не мешают?
Маша немного растерялась. Лестничная клетка хорошо просматривалась. Никого, кроме этой психопатки, на площадке не было.
— Ну, милочка, снимай цепочку со своих клыков, долго мне еще топтаться за порогом?
— Что тебе надо?
— Не тебя, конечно. Я нормальной старомодной ориентации. Мне нужен Шурик. Он мне сказал: «Если приспичит — приходи!» Вот я и нарисовалась.
— Соскучилась, значит. Уверена, что найдешь его здесь?
— Не мути воду, подружка. Целиком его не съем. Тебе тоже кусочек достанется.
Синие глаза Маши сверкнули красным огоньком. Пора вспомнить о предупреждениях.
— Ну ладно, попытай счастья. Цепочка соскользнула, и дверь открылась.
— Не бойся, очереди за мной нет.
Лика проскользнула в квартиру и, уперев руки в бедра, остановилась. В коридоре было темно.
— Кажется, тебя Машкой зовут? Что-то я о тебе уже слышала не очень лицеприятное. В определенном настроении Шурик бывает болтлив.
Маша закрыла дверь на все замки и кивнула на дверь.
— Проходи.
Лика не успела понять планировку квартиры, но она показалась ей необычной. Щелкнув пальцами, она развязной походкой направилась в комнату.
На улице еще было светло, но в комнате горел свет. Она увидела прикрытую дверь напротив окон и другую перед собой. За той, что справа, очевидно, была ванная, судя по кафелю на полу и слабому журчанию воды. Вторая дверь была плотно закрыта. На столике стоял магнитофон. Постель находилась у окна, и на нее никто еще не прикладывался. Покрывало оставалось гладким. Старая замызганная квартира, в таких не живут. А курортникам все равно.
Маша поставила стул посредине, спиной к ванной, лицом к окнам.
— Садись, соперница, пообщаемся. Передвигать его Лика не решилась. Она поняла, что ее здесь боятся, а значит, Шелест в доме. Надо дать ему понять, что она не враг, а пришла по делу.
— Где же Шурик?
— Будем ждать вместе. Придет скоро и кого-нибудь из нас выберет.
Лика села, закинула ногу на ногу и прижала к себе сумочку, где лежал пистолет. Ей очень не нравился коварный и озлобленный взгляд подружки Шелеста.
— Как тебя зовут, чудовище?
— Киска. Или Красотка Уля.
— На красотку ты не тянешь. Ни на тебя, ни на твое шмотье ни один стоящий парень не клюнет. Ты лучше расскажи, кто тебе дал этот адрес и с какой целью прислал?
— Я не очень болтлива. Тем более с бабами. Меня интересует твой дружок. Вот с ним я готова побеседовать.
Шум воды в ванной прекратился. Лика отчетливо услышала, как за ее спиной скрипнула половица. Значит, Шелест уже вышел из ванной. Он мог ее слышать.
А это важно. Оглядываться необязательно. Спугнешь — и они глупостей наделают.
— Ладно, Маша. Кое-что скажу тебе. У Шурика есть голубой конверт. Он не знает, что с ним делать, а я знаю, кому он предназначается. Мне пришла в голову мысль, что мы с ним сумеем договориться.
— Вот с этого и надо было начинать. Актриса-то из тебя хреновая.
Что-то зашумело. Лика, расстегнула сумочку, но пистолет выхватить не успела. Он упал на пол, а сумочка отлетела в другую сторону. Маша соскочила с места и схватила ее за руки, а сзади на нее накинули полотенце и сдавили им горло. Вместе со стулом ее повалили на пол и начали связывать бельевыми веревками, прижав животом к полу. Ничего она сделать не могла.
В две минуты ее упаковали так, что Лика и шелохнуться не могла. Рот ей заклеили скотчем, а лицо обмотали полотенцем.
— Как они могли вычислить тебя? — спросил мужской голос.
— А черт их знает!
— Ты мне что говорила? Дело пустяшное, сходишь со мной на пляж, достанешь конверт и отдашь мне. Мол, плевое дело, а я вижу, какое здесь плевое дело. Глянь на ее пушку. Из такой слона убить можно. Хотела меня подставить?
—Угомонись ты, Лешка! Никто тебя подставлять не собирался. О пляжном домике никто ничего не знает.