На ринге ствол не нужен
Шрифт:
– Сколько раундов выстоял против Свешникова? – задал он новый вопрос.
– Четыре. Почти… Он положил меня за полминуты до гонга в четвертом раунде. Разящий удар скорпиона, как он сам его называл.
– Ну-у, – улыбка Фролова стала еще шире. – Это более чем достаточно. Далеко не каждому удавалось так долго выстоять против самого Игоря Свешникова. Думаю, мы сможем договориться.
Он поднялся, и Баркетов немедленно последовал его примеру. Фролов опустил руку на плечо бойца.
– Сиди-сиди. Мне надо сейчас отлучиться ненадолго, а ты пока побудь здесь, посмотри бои, прозондируй для себя почву, так
Баркетов отрицательно покачал головой.
– Вон там, – Фролов указал рукой. – Я там буду ждать тебя, скажем… минут через двадцать-тридцать. Для всех новичков у меня один-единственный экзамен. Проверочный бой в тренировочном зале. Готов прямо сегодня продемонстрировать свои бойцовские качества?
– Конечно, готов!
Андрей сиял как начищенная до блеска монета. Он и сам не ожидал, что его первая беседа с Фроловым, которую он рисовал для себя как один из важнейших этапов своей жизни, пройдет так легко и в то же время продуктивно. Бой в тренировочном зале – это пустяки. И на деле он покажет себя гораздо лучше, чем в разговорах, к которым Андрей в силу своего характера не шибко тяготел. Лясы точить – это не по его части.
– Вот и отлично. Тогда буду ждать.
Фролов круто развернулся на каблуках и вышел из ложи, оставив в ней Баркетова. Настроение Валерия слегка улучшилось. Даже его походка, когда он спускался по лестнице между зрительскими рядами, а затем шел к раздевалкам, была значительно бодрее и пружинистее. В нем зародилась искорка надежды на то, что давший существенный крен бизнес сумеет войти в привычную колею.
Гуров был на месте. Серьезен и сосредоточен, как всегда перед выходом на ринг. Когда Фролов вошел в его раздевалку, полковник стоял спиной к выходу, и Валерий несколько секунд пристально разглядывал его крепкое атлетическое телосложение. Затем нарочито кашлянул, извещая бойца о своем присутствии. Гуров обернулся.
– А, Валерий Александрович! – В его голосе не было обычной простоты и жизнерадостности. – У меня плохие новости.
– Что еще? – насторожился Фролов и машинально понизил голос до шепота. – Что-то не так с товаром?
– Вообще нет никакого товара.
– То есть как это нет?
– А так. – Гуров поправил спортивные трусы. – Я приехал туда сегодня, а там засада ментовская. Хорошо я сразу это дело чухнул и по-быстрому свалил. Меня не успели засечь…
– Что за бред? – Валерий почувствовал предательскую слабость в ногах и медленно опустился на стоящий рядом стул. Гуров смотрел на него с откровенным сочувствием. – Какая ментовская засада? Как такое могло произойти?
– Понятия не имею, – ответил полковник. – Говорю только то, что знаю. А как там и что…
– А Прилуцкий?
– Ну я слегка пошукал по теме. – Гуров взял второй стул, придвинул его поближе к Фролову и оседлал его верхом, как любил это делать покойный Демьянов. – Потрындел с охраной местной, значит. И пацаны мне сказали, что Прилуцкого арестовали. Где-то за час до моего появления приехали трое в штатском, представились сотрудниками угро и поднялись наверх, в «Богемию». Потом там стрельба завязалась, вроде как двух человек убили, один мусор раненый. А Прилуцкого вывели в браслетах, затолкали в тачку и увезли. Засада осталась. Так я наверх и подниматься не стал, думаю…
– Вот
– Точно, – уверенно ответил Гуров. – Я это… как его… проверялся, короче. Все тип-топ, Валерий Александрович.
Были ли услышаны Фроловым последние слова полковника, для собеседника так и осталось загадкой. Валерий молча смотрел прямо перед собой, и, казалось, его взгляд проходил сквозь Гурова.
– Ну что ж, – произнес он наконец, скорее всего, отвечая на какие-то собственные мысли. – Будем решать проблемы по мере их поступления. Тем более что их и так уж накопилось предостаточно. Жизнь полосата, как арбуз, Азазелло. Я хотел поговорить с тобой о другом…
– Слушаю, – с готовностью откликнулся Гуров.
– Я хочу, чтобы ты сегодня на ринге убил своего противника, – сухо, как выстрел, прозвучали слова Фролова. – Покажи мне в первом бою всю жестокость, на какую только способен. Убей его. Никаких последствий для тебя лично не будет. Если ты, конечно, сам не начнешь трепаться или заниматься самобичеванием. Всю ответственность я возьму на себя. Ты только сделай это. Справишься?
Гуров уронил взгляд. Разумеется, он был готов к подобному повороту событий. Он знал, что рано или поздно между ним и Фроловым должен был произойти такой разговор. Но, предпочитая не забегать вперед и по известной русской поговорке не ставить телегу впереди лошади, полковник пока не задумывался над тем, каков будет его ответ. И вот час икс настал. Валерий внимательно смотрел на него, ожидая ответа или, на худой конец, хоть какой-то реакции. Чего он ждал на самом деле? Проверка или подпольный делец действительно проникся безграничным доверием к вчерашнему новичку?
– Ну мне… – Гуров закусил губу. – Мне никогда не приходилось делать этого прежде. Жестокость – это одно, а убить кого-то, к кому ты на самом деле не испытываешь никаких чувств… Раньше я не убивал, Валерий Александрович. Ни в жизни, ни на ринге.
– И что? – Фролов оставался невозмутим. – Всем нам когда-то приходится делать что-то в первый раз. Если тебе станет от этого легче, Азазелло, я могу поговорить с твоим противником и поставить перед ним то же условие. Тогда у тебя просто не останется выбора. Либо ты убьешь его, либо он прикончит тебя. Так лучше? Согласен на такую сделку?
– А разве есть еще варианты? – Гуров изобразил на лице печальную улыбку обреченного.
– Конечно, есть, – губы Фролова были, напротив, словно сделаны из воска. – Ты можешь отказаться. Прямо сейчас. Я не стану настаивать, но сделаю соответствующие выводы. И не уверен, что после этого у тебя когда-нибудь появится новый шанс. Решай, Азазелло. Сегодня или… возможно, никогда.
Гуров сделал вид, что задумался. Игра полковника была настолько искусной, что, казалось, он и в самом деле старательно взвешивает все «за» и «против». Он будто прокручивал в голове возможные варианты, колебался, принимал исконно верное решение.