На руинах
Шрифт:
— Ирка? — опускаясь на мягкий стул, хмыкнул Сергей. — Припугни, скажи, что будет морить голодом — пойдешь из министров в трубочисты. Худым в министерстве делать нечего.
Звучно расхохотавшись, Эйзнер пригладил седые волосы.
— Чего мне всегда не хватало для полноты счастья, так это твоих мудрых советов! Но ты-то сам, честно говоря, фигуру сохранил, как тебе это удалось? — он нажал кнопку селектора и отрывисто бросил: — Ирочка, два кофе и прочее ко мне в кабинет, пожалуйста.
Муромцев попробовал возразить:
— Гарик, я не хочу отнимать у тебя лишнее время…
— Перестань, какое время! Времени вагон, не знаю, куда его девать, — замминистра улыбнулся собственной
Сергей подождал, пока вошедшая с подносом Ирочка все расставит и выйдет, а потом негромко спросил:
— Ты просмотрел материалы и служебную записку, которые я представил месяц назад?
— Да-да, — Эйзнер отвел взгляд, — крайне интересное исследование, эти бактерии, которые ведут себя подобно разумным существам.
— Что ж, рад, что ты не считаешь все это плодом моей фантазии, как некоторые. Сурена Вартановича уже нет в живых, и поддержать меня больше некому.
— А как же твой брат?
— Когда речь идет о bacteria sapiens, Петя всегда предельно осторожен, а сейчас после смерти жены он так подавлен, что ни о чем не может думать.
— Да, я знаю, — вздохнул Эйзнер. — Очень тяжело, конечно, у меня к Злате Евгеньевне всегда было особое отношение. Помню вашу квартиру на Литовском — огромные апартаменты с высокими потолками. Сколько раз я у вас ночевал, когда мы готовились к экзаменам! Засидимся за полночь, а Злата Евгеньевна зайдет и скажет: «Звони маме, Игорек, что ты остаешься у нас, а то она будет беспокоиться». Господи, какая же была красивая женщина! У меня всегда сердце замирало, когда она смотрела на меня! В последний раз я ее видел… дай вспомнить… Да, в шестидесятом, когда заходил к вам перед отъездом в Москву. Болезнь Альцгеймера, как мне говорили?
— При жизни поставили диагноз болезнь Альцгеймера, но при вскрытии — мы с Петей оба присутствовали — картина ему не соответствовала. Налицо было губчатое изменение вещества мозга, астроцитарный глиоз. Моя жена лично проводила дополнительное генетическое исследование, выявила мутацию гена, кодирующего синтез прионового белка. Посмертный диагноз — болезнь Крейтцфельдта-Якоба. Я не стал спорить с патологоанатомом, хотя придерживаюсь другой версии. Злата была носителем bacteria sapiens.
— Бог мой, неужели ты видишь здесь какую-то связь?
— Похожие заболевания я наблюдал среди жителей той местности, где находится наша научно исследовательская база, и где практически все население является носителями bacteria sapiens. Правда, летальных случаев немного, и родственники не позволили провести вскрытие — ссылались на местные обычаи. Поскольку криминала не было, настаивать я не мог, но клиника заболеваний сходна — у всех больных в различной степени происходит изменение личности. Но главное, что аналогичную картину мы наблюдали при вскрытии павших диких и домашних животных — половина мозга просто-напросто превращена в губку.
— Возможно, тут есть связь — считается, что спорадическая форма болезни Крейтцфельдта-Якоба вызывается заражением. Ты сделал большую ошибку, Сережа, необходимо было настаивать на вскрытии — вспомни эпидемию «коровьего бешенства» в Англии.
Сергей криво усмехнулся.
— Я подавал рапорт в министерство. К сожалению, никакой реакции не последовало.
Эйзнер вспомнил, что на одном из закрытых совещаний в министерстве вопрос о случаях заболеваний, сходных с «коровьим бешенством», действительно поднимался. Однако в памяти Игоря Петровича сохранились лишь сильнейшее недовольство министра по этому поводу и разговоры о политической подоплеке, поскольку, по мнению видных специалистов, в СССР «коровьего бешенства» нет и быть не может.
— Да-да, — он неловко поерзал в кресле, — сейчас вспоминаю. Там, кажется, даже ЦК вмешивалось,
— Нет, все правильно. Видишь ли, первой из погибших была жена директора совхоза Сабина Гаджиева. Я всегда считал Гаджиева своим другом, знал его, как человека с широкими взглядами, образованного и мудро мыслящего, поэтому уговаривал согласиться на посмертное исследование мозга Сабины. Однако он неожиданно пришел в бешенство, обратился в ЦК и одновременно встретился с какими-то правозащитниками. Те сразу раздули все так, будто мы чуть ли не производим бактериологическое оружие, потребовали расследования. После этого, собственно, и поднят был вопрос о закрытии нашей базы.
— Гм. Кажется, там среди населения, живущего в районе базы, случались рождения детей с аномалиями?
Игорь Петрович теперь отчетливо припомнил письма скандального директора совхоза Гаджиева, которые ЦК направило в министерство с пометкой «разобраться». Гаджиев сначала утверждал, что над его односельчанами проводятся опыты, потом требовал разрушить какие-то строения, для постройки которых ввезли радиоактивный цемент из Чернобыля. В совхоз трижды приезжала комиссия с журналистами, поскольку Гаджиев обращался еще и к правозащитникам. Радиации или следов бактериологического оружия не обнаружили, хотя на саму базу комиссию не пустили — объект считался засекреченным, — детей с аномалиями или хотя бы их медицинские карты никто из членов комиссии не увидел, однако свободная пресса немедленно отреагировала, обвинив руководство базы во всех возможных грехах.
— Давай, я тебе все изложу в хронологическом порядке, — сказал Сергей. — После Чернобыля bacteria sapiens исчезли, и мы считали, что они погибли. В течение последующих двух лет ни женщины, ни самки животных в совхозе не беременели. Первый приплод коровы и овцы принесли весной восемьдесят восьмого, у их потомства мы выявили самые невероятные с точки зрения законов генетики мутации. Летом впервые за два года родила местная женщина, и это для всех нас оказалось кошмаром — жуткое уродство новорожденного. После того, как у трех женщин подряд родились дети с тяжелейшими аномалиями, женщины боялись беременеть. Я настаивал на консультации в генетическом центре, но родные даже не подпустили катим детям врача — увезли их из совхоза и спрятали где-то в горах у родственников. Я связываю эти случаи с мутацией bacteria sapiens, поэтому нам просто необходимо продолжить исследования. Поэтому я и пишу в докладной записке, что базу закрывать ни в коем случае нельзя, и прошу тебя меня поддержать.
Замминистра Эйзнер смутился.
— Почему ты так уверен, Сережа, что это связано с мутацией твоих бактерий? — отведя глаза в сторону, спросил он. — После Чернобыля мне приходилось бывать в местах пострадавших от катастрофы — там тоже встречаются случаи аномалий среди новорожденных.
— Район совхоза не является зоной бедствия. Но главное не это, а характер обнаруженных нами мутаций. Мы ведь с тобой биологи, Гарик, и лучше других знаем азы генетики. Тебе не хуже, чем мне, известно, что в целях сохранения вида природа проводит жесткий отбор. Аномалии возникают довольно часто и могут быть вызваны самыми разными причинами — радиацией, химикатами и прочим, — но мутация мономорфных генов однозначно приводит к гибели зародыша, иначе мы были бы сплошь и рядом окружены мутантами. Так вот, здесь налицо выживание особей, которые должны были погибнуть сразу после зачатия — когда утрачены все признаки видовой принадлежности. До сих пор в лесу на плато ты сможешь увидеть неизвестных науке животных самой невероятной окраски. Посмотри на фотографии — к какому классу ты отнес бы эти создания? Млекопитающие, пресмыкающиеся, земноводные? Или, может быть, рыбы?