На румбе 202
Шрифт:
Над их головой со звоном двинулся огромный портальный кран. Ноги его портала, расставленные на добрый десяток метров, плавно покатились по тяжелым рельсам. Вот он вытянул хобот и заглянул в трюм парохода «Норильск». Вытащил из трюма сетку с бочками и легко, без всякого напряжения, опустил ее на платформу вагона.
От времени до времени Вите с мамой приходится прижиматься почти вплотную к порталу. Между стальными ногами кранов, толкая вагоны, пробегают визгливые маневровые паровозики. Присоединяют и свои голоса к скрежету, стуку,
Вот у одного из причалов на столбике надпись: «Посторонним вход воспрещен». Маме воспрещен, а Витя — член судового экипажа, к нему эта надпись, наверно, не относится!
Витя великодушно прощает маме все ее будничные замечания: «Не спеши! Не отставай! Не зевай по сторонам!» Он покорно отвечает: «Хорошо, мама!»
— Как только выйдете в море, надень джемпер,— говорит мама.
— Хорошо, мама.
— На палубу без фуражки не выходи!
— Хорошо, мама.
— Стой! А галоши я тебе положила?
— Хорошо, мама, — невпопад говорит Витя, ловит себя на том, что говорит невпопад, и переводит разговор на дядю: — Какой дядя внимательный! Не забыл включить в список! — И опять невпопад.
— Это внимание? — удивленно спрашивает мама. — Мог бы, кажется, нас встретить! Мы на месте, а где же он?
На условленное место мама с Витей пришли за полчаса до назначенного дядей срока. Но Витя и здесь не стал спорить. Чтобы отвлечь маму от беспокойных мыслей, он сказал:
— Чувствуешь, мама, порт пахнет океанскими ветрами! Шквалами!
— Не сочиняй, — сказала мама. — Селедкой пахнет, а не ветрами.— Она уселась в тень, как раз под бочками с надписью черной краской на днищах: «Дальрыбпром. Сельдь».
Не успела мама поудобнее расположиться на деревянной доске, как из-за штабелей ящиков показалась женщина в синей куртке с серебряными пуговицами. На широком кожаном поясе грозно торчала кобура.
— Здесь находиться не положено, — зашумела охранница на Витю w маму. — Что вам здесь, парк культуры?
— Да понимаете, — поднялась с досок мама,—мы должны здесь встретиться с нашим родственником — капитаном парохода «Богатырь». А он сунул нас в какую-то запретную зону, а сам неизвестно где...
Охранница оглянулась по сторонам и силой данной ей власти милостиво разрешила:
— Ладно! Раз по делу — оставайтесь. Только ненадолго! Да от груза отодвиньтесь подальше! Некурящие?
— Не беспокойтесь! — заверила мама, машинально нащупывая в кармане пачку сигарет.
— Ну, коли так, ладно, — сказала охранница и двинулась дальше.
Витя загляделся на ее огромные черные сапоги и не заметил, как мама взяла в руки его рюкзак. С трудом приподняла, но тут же выпустила. Рюкзак со звоном стукнулся о бетонную плиту причала.
— Ничего не понимаю, — сказала мама. — Почти пустой рюкзак, а весит, наверно, не меньше тонны! Ты что-нибудь туда положил без меня?
Мамина рука уже собралась нырнуть в неприкосновенную кладовую Витиных сокровищ. Содержание рюкзака — вещественное доказательство классной дружбы. Это лаборатория, которую в состоянии оценить только юный техник. Мальчишка, конечно! Ну, изредка и девчонки. Но ни в коем случае не мама.
— Мама, нельзя! — схватился Витя за ускользающую тайну.
Но мама, словно не слыша сына, раздернула крепкую тесемку.
— Да тут просто слесарная мастерская, — непонимающе уставилась мама в глубь зеленого мешка. — Молоток... клещи...
«Валерик, сосед по парте, принес, у слесаря брата выпросил»,— думает Витя.
— ... долото...
«Миловзоров принес».
— ...напильник.....— громко продолжает называть каждый извлеченный предмет мама.
— Паяльник, — тихо поправляет Витя.
И чего, спрашивается, шуметь? Чтобы охранница снова вернулась и попросила уйти... Да и крановщица с усмешкой выглядывает из окна своей клетушки на кране.
— А это что? — мама вытащила красный платок с нарисованными белилами серпом и молотом.
— Света Суворова притащила, — помимо воли улыбается Витя.— Сказала своей маме, что нужна скатерть в красный уголок. А серп и молот рисовали все девчонки.
Витя понимает, что тут мама права. Ну зачем ему флаг? Он и Свете об этом говорил, но она все-таки сунула его в рюкзак. А куда теперь... Не выбросишь же?
Но мама Витину улыбку поняла по-своему:
— Обманул и еще насмехается.
Раздраженная жарой, отсутствием капитана, а главное, Витиной тайной, которая была тайной от нее, она разобиделась окончательно. Бросив рюкзак так, что из него посыпались на землю какие-то желтые, похожие на янтарь камешки и еще что-то, мама категорически заявила:
— Чтобы все эти камни и железяки ты немедленно выбросил! Ясно?
— Не камни, а канифоль. Не железяки, а олово, — попытался объяснить Витя, ползая по земле и подбирая рассыпавшиеся сокровища. Ты, мама, ничего не понимаешь в современной технике. Это инструмент и материал для монтажа радиоприемника. А здесь его детали! — Он открыл позаимствованную у мамы деревянную коробку, расписанную палешанами. В коробке — всевозможные сопротивления, конденсаторы, окрашенные в разные краски монтажные провода.— А вот транзисторы, которыми меня премировал руководитель радиокабинета во Дворце пионеров за отлично разработанную схему.
Мама видит, что, кажется, придралась к сыну напрасно. Понемногу успокоившись, она снова наклоняется над рюкзаком и вдруг торжествующе вытаскивает оттуда обыкновенный кухонный топор.
— Вот доказательство твоих выдумок! Тоже, скажешь, радиодеталь? Современная техника? Нет, в этой технике твоя темная мама кое-что смыслит. Ты что же, этим усовершенствованным механизмом собираешься акул по голове бить?
Не успел он сообразить, что ответить маме, как позади них раздался оглушительный, явно издевательский хохот.