На склонах Везувия
Шрифт:
Мэнсфилд словно не заметил его слов.
– В любом случае,-сказал он Уорнеру, - политические факторы могут на какое-то время отсрочить нанесение удара.
Уорнер яростно вскинул голову.
– И кто теперь льет на уши сиропчик? Политические факторы лишь ускоряют события. Если какая-то страна задумает сокрушить нас, она обязательно сделает это быстро,
Мэнсфилд выглядел больным и усталым.
– Да, ты прав. Я просто сам себя подбадриваю. Мы так и не создали предупредительной системы; у нас нет никакой реальной обороны. От атомного взрыва можно спастись только одним способом: оказаться там, где его нет. Он повернулся к бармену.
– Налей еще по одной, Пэдди.
– А мне сделай "манхэттен", - добавил Уорнер.
– Минуточку. Профессор Уорнер, доктор Мэнсфилд, вы действительно не обманываете меня? И каждое ваше слово вы можете подтвердить, как перед Богом?
– Это такая же истина, как то, что ты стоишь перед нами, Пэдди.
– А доктор Мэнсфилд... Профессор Уорнер, вы доверяете выкладкам доктора Мэнсфилда?
– В Соединенных Штатах нет человека более осведомленного. И его оценка верна, Пэдди.
– Ладно, все ясно...
– Бармен посмотрел в ту сторону, где у дальней стены над кассовым аппаратом что-то сонно насвистывал сквозь зубы его работодатель.
– Эй, Шрайбер! Давай сюда, за стойку!
– И Пэдди начал стягивать передник.
– Подожди, - удивился Уорнер.
– Ты куда? Я же заказывал "манхэттен"!
– Смешай себе сам, - ответил Хьюс.
– Я ушел.
– Он схватил шляпу, повесил на другую руку плащ и исчез за дверью.
Через сорок секунд он садился на городской экспресс. Выйдя на 34-й улице, он уже через три минуты купил себе билет на запад, А еще через десять минут Хьюс почувствовал, как поезд тронулся в путь, увозя его из огромного города.
Меньше чем через час им овладели сомнения. А не слишком ли он поспешил? Профессор Уорнер прекрасный человек, но он не раз откалывал такие шутки закачаешься! Вдруг это просто розыгрыш? Что, если Уорнер сказал своему приятелю: давай, мол, похохмим и напугаем старого ирландца до потери пульса?
А еще он забыл попросить кого-нибудь подкармливать кота. У Растяпы слабый желудок, но кого это волнует, кроме Пэдди Хьюса? И могила Молли... в среду он должен был прополоть траву. Конечно, отец Нельсон по доброте душевной позаботится о том, чтобы кто-то полил цветы, но все же...
Когда поезд остановился в Принстоне, Пэдди выбежал из вагона и нашел телефон. В уме уже крутились слова, которые он хотел сказать профессору Уорнеру. Время сейчас обеденное, думал он, и, возможно, эти джентльмены решили остаться в баре и заказать по бифштексу. "Профессор Уорнер, - скажет он, - вы отличный парень, и я первый признаю, что ваша шутка была превосходна, я даже оплачу вашу выпивку, но только скажите как мужчина мужчине: неужели в том, что вы и ваш друг мне говорили, есть хоть доля правды?" И тогда я успокоюсь, думал он.
Наконец его соединили с баром; в трубке раздался раздраженный голос Шрайбера:
– Алло, кто говорит?
Внезапно линия отключилась. Хьюс подергал рычаг. Ему ответил оператор:
– Одну минуту, извините... Это оператор Принстона. Вы звоните в Нью-Йорк?
– Да. Я...
– У нас временные неполадки на линии. Будьте добры, повесьте трубку и перезвоните через несколько минут, пожалуйста.
– Но я просто хотел спросить...
– Будьте добры, повесьте трубку и перезвоните через несколько минут, па-а-жалста!!!
Выходя из телефонной будки, Хьюс услышал крики. Он закрыл за собой дверь и увидел огромный, величественно прекрасный, золотой с пурпурными пятнами гриб, который поднимался к небесам с того места, где прежде находился Нью-Йорк.